Somewhere

Эд Ноппин к тому времени снял уже троих, полезших из-за изб, из арбалета. Амелия швырнула еще два ножа, но только один из них достиг цели, угодив в руку одному из существ. Доминга только закончила наговаривать приличных размеров файербол.

И вдруг наступила тишина. Доминга торопливо схлопнула файербол, который чуть не попал по Таэнну, по инерции провернувшемуся на месте. Атака кончилась. Они были одни на улице, заваленной трупами, разлагающимися на глазах. Они таяли, исходили прахом, и забрали с собой ножи.

– Мои ножи! – воскликнула Амелия.

– Забудь, – посоветовала Доминга, – даже если ты их найдешь, трогать не советую. Пойдемте-ка. И постарайтесь не прикасаться к ним. Никто не ранен?

Амелия и Эд Ноппин замотали головами. Таэнн хмыкнул и спрятал руку за спину.

Впереди вдруг послышался шум. Первым его услышал Эд Ноппин, у которого этот шум непосредственно сассоциировался почему-то с праздником Весны. Пока хоббит думал, в чем же причина подобного сопоставления, насторожились и остальные приключенцы, а откуда-то из-за домов показалась голова процессии. Вид ее наводил на мысль, что тело ее многолюдно, а хвост еще очень далеко отсюда.

Во главе процессии шли около пятнадцати существ, подобных тем, с которыми они недавно сражались, но более крупных и крепких на вид. В руках они несли что-то вроде стягов с грубо намалеванным на них изображением клыкастой пасти. Вслед за ними шагали еще порядка двадцати крупных существ, одетых в кольчуги и вооруженных ятаганами. За ними маленькие и слабые существа, которых было, наверное, около ста, несли на плечах огромный паланкин, который претендовал бы на роскошь, если бы не был таким грязным и оборванным.

Все это приключенцы разглядывали из-за забора, за который быстро спрятались, когда процессия только показалась из-за угла. Мимо них прошагали знаменоносцы, затем солдаты, но когда мимо несли паланкин, ветхий забор не выдержал давления четырех тел, и с грохотом, подняв тучи пыли и задавив пятерых носильщиков, рухнул на дорогу. Заяминко на небесах улыбнулась возмущенному Керте, богу заборов.

Приключенцы рефлекторно посунулись за забором и выбежали на улицу, оказавшись непосредственно перед паланкином.

Первым сориентировался Таэнн – прежде чем солдаты успели что-то сообразить, а носильщики так даже остановиться, он птицей влетел в паланкин, сгреб находившееся там существо и приставил ему к горлу нож. Амелия влетела в паланкин вслед за элфом, но увидев кого он держит, ахнула, взвизгнула, села и спиной вперед отползла в дальний угол. Услышав визг, Эд Ноппин также запрыгнул в паланкин, а Доминга запустила в солдат и носильщиков простейшим маленьким файерболом. Результат был поразительный: вместо того, чтобы сгореть, эти странные существа стали падать одно на другое. И, кажется, умирали при этом. Об носильщиков стали спотыкаться тащившиеся сзади (а их было еще около двухсот) – падали… и тоже умирали. Остолбеневшая от удивления Доминга неожиданно обнаружила что в живых на этой улице осталась только она и пятнадцать ошеломленных знаменосцев. Она передернулась и откинула занавеску паланкина, оказавшуюся после падения носильщиков с ней на одном уровне, и очутилась нос к носу прямо с зеленым Эдом. Хоббит упал на колени, и его бурно вырвало прямо бы Доминге на сапоги, не успей она вовремя убрать ногу.

Доминга подняла глаза и увидела, что вызвало у Эда такую реакцию. Перед ней стоял Таэнн – элф тоже с трудом сдерживал подкатывавший к горлу завтрак – и держал нож у горла… человека. Н-да, наверное, это когда-то было человеком. Хотя кто знает. По-крайней мере, сейчас это выглядело даже не как труп, а как труп человека, которого перед смертью жестоко пытали, а после смерти он был съеден воронами, которых потом им стошнило. Примерно так. Только еще хуже. Пахло, кстати, соответственно.

Сидевшая в углу паланкина мертвенно-бледная Амелия, как ни странно, первой обрела дар речи и, лишь чуть-чуть заикаясь, спросила:

– Что… Что ЭТО?

Остальные приключенцы, в том числе вернувшийся и неприятно пахнущий Эд Ноппин, молча воззрились на нее с одинаковой смесью ужаса, омерзения и немого вопроса в глазах. Неожиданно в паланкине раздался новый голос, низкий, но в то же время пронзительный, распространивший ужасающий смрад и вопросивший с изрядной долей сарказма:

– Я?

Амелия сглотнула и кивнула.

– Ну, если вам так интересно, – продолжал труп. В паланкине постепенно становилось нечем дышать, – меня зовут Такарима. Я, как вы могли бы догадаться, маг.

Амелия посмотрела сперва на Домингу, затем, опасливо, краем глаза, на Такариму. Определенно, маги, выглядящие как Доминга, ей нравились гораздо больше.

– Догадались, – твердо сказала Доминга, – также как и о том, что ты мертв. И мы можем лишить тебя этой твоей полужизни, как уже лишили твоих слуг.

Гримасу, появившуюся на остатках лица Такаримы с большой натяжкой можно было расценить как ухмылку.