Сомнамбулист

— Мне было лет девять, когда мы с ним познакомились. Я был из нищей семьи, безалаберным мальчишкой, не особенно усердно учился и всегда пытался подзаработать. Джиллмены иногда использовали меня как курьера — случайная работа, небольшие поручения и так далее. — Очередной глоток виски. — Я проработал у них месяц, прежде чем повстречался с поэтом. Он жил наверху, в мансарде, и чаще лежал в постели, чем ходил. Вы должны учесть, что в то время он почти полностью стал рабом опиума. Джиллмен сделал все, что мог, чтобы избавить его от этого пристрастия, но, насколько я видел, усилия его оказались тщетными. Старик был законченным опиумным курильщиком, и именно эта потребность в отраве столкнула нас впервые. Я выполнял какое-то маленькое поручение для жены доктора, когда Колридж позвал меня наверх. Он сказал, что у него есть для меня задание и что он хорошо за это заплатит. Старик приказал мне бежать бегом в лавку и купить то, что он назвал «предписанием». Он никогда не произнес бы в открытую это слово, сами понимаете. В этом отношении мистер Сэмюэл был почти суеверен. Короче, я сделал, как он просил. Джиллмен в тот раз посмотрел на это сквозь пальцы, старик получил то, что хотел, и все были довольны. Это стало на некоторое время регулярным моим поручением, мы с поэтом подружились, стали приятелями. Он, знаете ли, любил поговорить. Очень любил поболтать. Ну а я стал его любимым слушателем. — Лав вздохнул. — Он много чего мне рассказывал. Когда я с ним познакомился, он был уже почти при смерти, но все еще вызывал восхищение. Каким же он был в расцвете лет, и представить невозможно. — Старик снова приложился к бутылке. — Он рассказывал о приключениях своей юности, об ужасном времени, которое провел в армии, о своем учении в университете, где вызвал дух Томаса Грея.[29] О, конечно, он сочинял. Конечно, я знал, что он преувеличивает, приукрашивает ради эффекта, но я все равно слушал. Да какой мальчишка не слушал бы? Он даже брал меня к себе на праздники. Мы вместе бродили по берегу в Рамсгейте. Но то, о чем он говорил, было его старинной мечтой, которую мистер Сэмюэл лелеял в юности вместе со своими ближайшими друзьями. Пантисократия. Так они это называли. Вы ведь наверняка уже слышали это слово?

Эдвард недоуменно пожал плечами и помотал головой.

— Это был план невероятной смелости, эксперимент, как он сказал, по улучшению человечества. Их было двенадцать друзей, только что окончивших университет. Они планировали создать идеальное общество, покинуть Англию и жить в Америке, на берегу Сасквеханны, в абсолютной самодостаточности. Это была утопия, основанная на сельском хозяйстве и поэзии. Они думали, что, валя лес, будут обсуждать метафизику, критиковать стихи, охотясь на бизонов, писать сонеты, налегая на плуг. — Лав рассмеялся, едва не хлопая в ладоши от радости. — Чудесно! Просто совершенство!

— Звучит замечательно, — коротко согласился Эдвард. — Хотя немного идеалистично.

— А, да, тогда вы понимаете. Вот в этом и беда. Это не могло осуществиться. Им не хватало денег на поездку. И весь проект был заброшен.

— Боюсь, я не вижу связи с фирмой.

— Жалкое падение Пантисократии стало величайшей трагедией старика, и перед кончиной эта мысль возобладала в его душе над всеми остальными. Он чувствовал, что пустил на ветер единственную возможность изменить мир к лучшему. По мере нашего сближения мистер Сэмюэл почему-то решил, будто я его преемник. Что я смогу сделать то, что ему не удалось: возродить Пантисократию. Конечно, я понимал, что он умирает, и потому допустил довольно распространенную в таких случаях ошибку. Я сказал ему то, что он пожелал услышать. Пообещал сделать все, чтобы исполнить его план. Заверил, будто поеду в Америку и осуществлю его мечту. Мне все это казалось пустым разговором, но если умирающему старику от этого станет лучше, то почему бы и нет? Но я не знал одного. — Лав грустно усмехнулся. — Поэт Колридж не был богатым человеком, но большая часть всего, чем он владел, была завещана мне, чтобы я распоряжался этим по своему желанию, когда достигну совершеннолетия. Лишь благодаря щедрости старика я сумел поступить в один из университетов. А остаток средств мне предписывалось обратить на создание компании, которая претворит в жизнь мечту мистера Сэмюэла о Пантисократии. Причем в завещании он настаивал, чтобы я непременно назвал ее своим именем. Судя по вашему лицу, мистер Мун, вы собираетесь спросить, почему в ее названии слово «любовь» повторяется четыре раза? Все просто: в свое время у меня были сыновья. — При упоминании о членах семьи он снова потянулся за бутылкой. — Я закончил университет с хорошими баллами и, к собственному изумлению, обнаружил, что неплохо разбираюсь в цифрах. Я сделал так, как мне было сказано, и основал компанию по указаниям мистера Колриджа. Но меня мало интересовала Пантисократия, и, в то время как фирма внешне действовала по его указаниям, я сумел заработать немало денег, вкладывая в недвижимость и играя на бирже. На пике успеха я имел почти сотню работников и значительный доход.