Сомнение и свобода

«Жертва, – говорит ученый, – обряд, имеющий целью умилостивить силы природы»… Что вы знаете о жертве! Сердечное сокрушение, вот настоящая жертва, и тем, кто ее приносит, Бог дает разум и ведение, о которых просил Соломон. Только в страдании приобретают настоящий смысл отношения между человеком и Богом. Благополучному легко «исследовать первобытный обряд»… Мера способности к религии – способность к страданию, т. е. человек может быть религиозен настолько, насколько он способен страдать. Посредственность, средина, пошлость к страданию неспособны и Бога не знают. Они вообще не состоят ни в каких отношениях ни с чем и ни с кем за пределами собственной души. Атеизм для души – то же, что бесполость для тела. Атеист – бесполый, он не состоит ни в каком отношении к миру, и мир никак не относится к нему; он ни к чему не стремится, и к нему ничто не приходит… Атеизм означает отъединенность, замкнутость, отверженность от мира и человечества; вместо космических ценностей ему остаются только личные выгоды, могущество, сила. Маркс, Дарвин и Фрейд – приверженцы любого из этих троих начинают видеть в природе, истории и обществе только череду насилий, и этическое содержание человеческой жизни выветривается, а во всех делах превозносится «объективное мышление» т. е. бесчеловечные суждения о человеческих вещах. Для философии, для мировоззрения целого общества это ложный путь.

***

Вольнодумец нашего времени есть человек религиозный и своей религиозностью мучающийся. Мир, на его взгляд, движется к целям, не имеющим ничего общего ни с божеским, ни с человеческим. Вечерний пахнущий дымом туман опускается на холодные поля и на редкие гаснущие огни… Руки стынут и ноги не желают идти, потому что впереди только холодная ночь, и самое надрывающее душу то, что к этой холодной ночи мир наряжается и прихорашивается, как невеста к приходу жениха… В груди замирает, мы брошены, как камень из пращи, как стрела из лука, и наше будущее мерцает неясным заревом на краю неба. Ничего не известно, но безопасности, покоя, уверенности у упражняющегося в мысли, уединенно упражняющегося в мысли – нет. Для животных наше поведение безумно, хотя и мудро. Они видят целесообразность наших действий, хотя и не понимают их смысла. То же можно сказать о следующем уровне разумности, который мы видим в Боге. Его поступки для нас безумны. Понимаете ли вы, что это значит? Это значит – никакого спокойствия, никакой уверенности…

Есть, однако, люди, в которых желание утвердиться в мире, опереться о твердый камень превосходит все остальные. Они прислоняются к чему-нибудь прочному и наслаждаются безопасностью, и дух им свойствен благостный и мирный. Каковы бы ни были Розанов, Шестов или Ницше, они всё же лучше противной стороны, занятой благочестивыми фантазиями и в них сохраняющей покой мысли. Да откуда такое спокойствие, как будто уже всё решено?! С. Булгаков, например, пытается оставить себе блага обоих миров: и разум, и веру, отсюда происходят и его нападки на Шестова. Главной, одной из главной мыслей Евангелия (и Достоевского, и Шестова): нужно быть безумным, чтоб верить, а для неверия довольно и очень скудного ума – Булгаков не заметил. Мыслить и верить значит систематически упражняться в безумии, и только безумие необходимо для того, чтобы выжить ⁹ . Мысль всегда противоречит «житейской мудрости», и потому в глазах благополучного большинства мыслители имеют вид глупцов. Как остаться уравновешенными, как сохранить твердую почву под ногами, когда нас постоянно искушает такая, например, мысль: «Если есть смерть, то нет Бога. Если есть Бог, то нет смерти. Всё наше отношение к жизни зависит от отношения к смерти»? ¹⁰

***