Сомнений нет

– Я согласен, – сказал, не оборачиваясь, хладнокровно, будто это вообще никакого значения не имело! – Можешь ехать в офис прямо сейчас – мой человек проводит. Ее я забираю!

– О-о, не так быстро, Илат! – спохватился с чего-то Ортава. – Мне нужно прежде удостовериться…

– А мне не нужна мертвая телка! – перебил я, резко обернувшись. Нехотя отступив от Таи, пошел к главарю с непреклонным взглядом. – Решай, Ортава. Считаю до трех – дальше смысла в нашей сделке не вижу!

Главарю очень не понравился мой ультиматум. Взгляд стал враждебным, лицо перестало выражать даже фальшивое дружелюбие.

– Рискованный путь ты выбрал, Илат, – предупреждающе выдал он. – На понт меня берешь? Не в том положении сейчас, чтобы условия ставить!

– Другого предложения не будет. Раз!

Ортава нервно вскинул голову, прищурил сканирующий взгляд. Решил проверить, насколько серьезно я настроен?!

– Два!

Глаза жадного до легкой наживы главаря метнулись на одного из шакалов. И прежде чем я сказал «три», раздалось неохотное:

– Ладно – по рукам. Забирай ее.

В тот же момент я спокойным движением вытянул ключи из кармана, сдернул нужные два и бросил Ортаве под ноги.

– Подавись, – выдал холодно, взглянув на него в упор. Затем широким шагом вернулся к ублюдкам, которые держали Таю. – Руки убрали нахуй!

Забрав ее из чужого захвата, я подхватил тело моей девочки и встретился глазами с Таликом. Он уверенно кивнул, давая добро уходить, да внутри кольнуло сомнение за помощника.

Я покидал логово редких тварей, не чувствуя, что проблема решена. Но главнее сейчас было не только увезти Таю отсюда, но еще и вырвать из лап смерти.

 

***

Предчувствие не обмануло меня. Как же, блядь, я это ненавидел… Безошибочно угадывать, что случится непоправимое дерьмо! Но если раньше я принимал это хладнокровно, как данность, то теперь разум ни на секунду не отпускала мысль, что я едва успел… ее… спасти.

Трое суток Тая лежала под капельницами на грани жизни и смерти – дрянь, которой эти мрази накачали ее, неохотно выходила из организма, отравляла клетку за клеткой, гарантируя неизбежные последствия. Девчонку связали, как ненормальную, потому что она страдала от галлюцинаций и могла себе навредить. Блядь, ее связали…

Невыносимо было находиться в клинике – видеть Таю в этом состоянии, слышать ее бессвязный лепет, стоны и вскрики по ночам. Врачи уверяли меня, что теперь состояние стабильное, что угрозы больше нет и можно выдохнуть! Но я нихера не выдыхал. И упрямо дежурил под дверями палаты, боясь, что мою Русалку снова кто-то посмеет отнять.

Талик вышел на связь утром следующего дня. Привез документы для подписания, а через час угрюмо сообщил, что все улажено. Если так вообще можно было это назвать! Отныне здание лаборатории – дело половины моей жизни, мои разработки – больше мне не принадлежали, и какие-то чужие суки, рейдеры хуевы, теперь хозяйничали там.

Ублюдки. Мерзости. Барыги охуевшие! Рак города нашего. Рак всего мира!

Все эти три дня я если и спал, то видел только одно – ухмыляющуюся рожу Ортавы и пса Тихона за его спиной. И я со всей серьезностью осознавал, что это мой финиш. Тая чуть не умерла, а я оплатил чужой долг несоизмеримой ценой и дальнейшую жизнь себе не представлял… Пока этот весельчак, так легко отнимающий жизни, ходит по одной земле со мной – не будет никакой жизни и покоя мне не будет. Желание возмездия уничтожит либо его, либо меня!

Плевал я, какой высоты эта мразь. Я не спущу беспредел ни от кого! Никогда.

Несмотря на гнев, мне удавалось мыслить холодно и трезво. Мозг работал, не переставая, используя все ресурсы, которыми Бог наградил меня. Я не идиот и не враг себе. Правильно взвесив приоритеты, я понял, что мне одному не справиться. «Месть – блюдо, которое подают холодным». Нужно сделать все грамотно и чисто, чтобы каждый получил по заслугам, и я не оказался за решеткой. Надолго, по крайней мере…

На четвертые сутки я наконец вывел в голове удовлетворительную стратегию. Идеальную для того, чтобы утолить жажду, пульсирующую во мне гневом. Но прежде чем делать первый шаг, я считал обязательным дождаться, пока очнется моя девочка, а потому терпеливо ждал.

Она уже приходила в себя, но совсем ненадолго – еще была слишком слаба. Однако мне нужно было, чтобы Тая увидела меня. Чтобы осознала мое присутствие и больше ничего не боялась! Или чтобы я больше не боялся за нее.

Это случилось ближе к закату. Я отключился в кресле на несколько часов, а когда, словно по зову интуиции, открыл глаза, обнаружил, что она смотрит на меня. Смотрит так, будто призрака видит, и старательно сохраняет тишину, лишь бы я никуда не делся.

Мгновенно оживившись, я рывком поднялся и приблизился к койке. Бережно провел ладонью по бледной щеке Русалки, а она отзывчиво накрыла ее своей холодной миниатюрной рукой. Прижалась к ней, будто согреваясь теплом, и зажмурилась от всхлипов.