Сомнения любви

— Когда я выбрал тебя, — шепнул он, — я даже не знал, какое сокровище выбираю.

— Эта демонстрация… превзошла мои ожидания, — слабым голосом произнесла она.

— И мои намерения тоже, — сказал он с чуть надтреснутым смешком. Он скинул ноги с кровати и по холодному полу босиком прошел к умывальнику, сняв с крючка два полотенца.

При звуке его шагов за дверью тут же раздалось полное надежды скуленье и царапанье. Решив, что им не мешает отвлечься, Адам пустил Бхану в спальню Марии. Собака радостно влетела в дверь. Адам почесал Бхану за ухом и вернулся в кровать, протянув одно из полотенец Марии. Вытираясь, он сказал:

— У нас скоро может появиться компания. Это зависит от того, сумеет ли Бхану запрыгнуть на кровать.

Когти заскрежетали по ореховому комоду, стоявшему у изножья большой кровати. Матрас прогнулся под запрыгнувшей на него Бхану. Сделав несколько кругов на месте, она улеглась у них в ногах, согревая их своим собачим теплом. Мария засмеялась:

— Умница Бхану! Хорошо, что в кровати достаточно места для троих.

— Все одинокие тянутся к тебе за успокоением, — серьезно сказал он.

Она прижалась к нему спиной.

— Не думаю, что Бхану слишком избирательна. Любая кровать с теплым телом ее бы устроила.

— Ее — возможно, но меня — нет. — Он поцеловал Марию в шею. — Только ты меня устраиваешь, только ты — моя жена.

Она затаила дыхание и пожала его руку, лежавшую у нее на боку, но ничего не сказала. Скоро дыхание ее стало медленнее и ровнее, она уснула.

Раньше, после того сна об утрате, он думал, что так и не уснет этой ночью. Теперь он хотел бы бодрствовать всю ночь, чтобы не упустить ни секунды из того наслаждения, что дарила ему Мария, спящая в его объятиях. Он обнимал бы ее и вспоминал ее восторженный отклик на его ласки.

И все же, как ни странно, очень скоро его охватила сонная истома, он зевнул и задремал. Он медленно уплывал в страну снов. Конечно же, не кошмаров, не на этот раз…

Погода была отвратительной: слякоть, ледяной дождь и продувающий насквозь боковой ветер. Слишком сильный для кареты, которая в любой момент грозила перевернуться. Поэтому он ехал на самом крепком, на самом своем надежном коне.

Обычно поездка за город занимала у него не больше часа, но буря замедлила его продвижение. Пришлось ехать шагом. Не раз его посещал страх, что он сбился с пути. Тело его онемело, и он спрашивал себя, не стоило ли взять с собой кого-нибудь. Но он не хотел ни с кем общаться, для такого путешествия ему точно не нужна была компания.

В конечном итоге он добрался до большого красивого дома, окнами выходящего на Темзу. Он поехал сразу на конюшню, и человек и конь в равной степени были рады тому, что найдут укрытие от пронизывающего ветра. Конюх, что привез Адаму послание, остался в Лондоне. Он хотел вернуться, но Адам запретил ему, потому что он и так выглядел еле живым после путешествия в город.

И поэтому Адам сам позаботился о коне, почистил уставшего жеребца щеткой, накормил и напоил его, несмотря на то что самому невыносимо хотелось отдохнуть. На выходе из конюшни его едва не сбил с ног порыв ледяного ветра с дождем и градом.

Он долго ждал на холоде, пока слуга не открыл ему дверь.

— Сэр! — воскликнул слуга. — Слава Богу, что вы здесь. Я не думал, что вы приедете раньше, чем успокоится буря.

— Такие сообщения без внимания не оставляют. — Адам снял плащ, вымокший насквозь, тяжелый, словно набитый камнями. — Где он?

— Наверху. В их спальне. Он… не хочет от нее отходить.

Адам подал слуге плащ и шляпу, с которых стекала вода, и направился наверх. Он часто бывал в этом доме в более радостные времена. Теперь все в этом доме дышало скорбью.

Он нашел друга в спальне, которую тот делил со своей молодой женой. Комнату освещал лишь огонь в очаге. На кровати лежало худенькое тело, едва различимое под накрывавшим его одеялом.

Его друг, высокий мужчина с широкими плечами и мощными руками и ногами, сидел на стуле возле кровати, опустив голову на руки. Он поднял глаза, когда открылась дверь, не удивившись визитеру.

— Она умерла. — В неровном свете его искаженное горем лицо казалось совсем юным.

— Я знаю. — Адам подошел к хозяину дома и положил ему руку на плечо. — А ребенок?

— Он был… слишком маленьким, чтобы выжить. — Мужчина накрыл руку Адама ладонью и судорожно вздохнул. — Как я буду жить без нее?

— Ты выдержишь, — тихо сказал Адам. — Ты будешь скорбеть, и шрамы останутся в душе навсегда. Но со временем ты научишься жить заново. Хотя бы ради нее, ради того, каким она хотела бы тебя видеть.

— Наверное, ты прав, — глухо откликнулся широкоплечий мужчина. — Но это чертовски несправедливо.

— Это так. — Увидев графин с бренди на приставном столе, он налил два бокала. Им обоим надо было выпить.

Друг его залпом выпил половину огненной жидкости, закашлялся, затем выпил остальное. Отдышавшись, он сказал:

— Я не знаю, что мне теперь с собой делать.

— Тебе нужен новый дом и новые дела, которые заняли бы все твое время. — Адам пил бренди медленно, мелкими глотками. — До женитьбы ты думал о службе в армии. Возможно, это то, что нужно сейчас.