Сомневайтесь!

Самолёт компании Люфтганза приземлился в аэропорту Пулково. В бизнес классе самолёта, прилетевшего из Мюнхена, закончил досматривать свой сон Лёва Бейлин. Неспеша потянувшись, он выглянул в иллюминатор. Снаружи шёл мокрый снег: «Почему, куда бы я не приехал, везде солнышко и тепло. Как только возвращаюсь домой – обязательно холод и слякоть. – поёжился от одной только мысли, что надо выходить наружу, Лёвушка. – В прошлый раз в Финляндии было то же самое. До границы по дороге к Финнам грязь, слякоть, снег, ветер… Фу, гадость! Стоило пересечь узкую полоску земли – границу, и сразу солнце, снег белый-белый и все улыбаются…». Паспортный контроль не предвещал осложнений, но неожиданно молодая девушка-пограничница сняла трубку местной связи и коротко сказала: «Он здесь». В тот же момент к Лёве подошли одетые в гражданское люди. Двое встали позади оторопевшего от неожиданности Лёвушки, а тот, который по виду выглядел старшим, предъявил ему удостоверение сотрудника отдела по борьбе кого-то с кем-то или чем-то в звании старшего лейтенанта Возякина. Фамилия запомнилась сама по себе сразу и навсегда, потому что была звучной и какой-то уж очень ментовской. Бякин-Возякин! Давно усвоивший уголовный кодекс в той его части, где речь идёт о всевозможных экономических преступлениях, взятках, подкупах, отмывании денег и незаконном их зарабатывании, Лёва точно знал, что вопросов задавать не надо. Лучше вообще молчать. Единственное, что ему было сейчас нужно – это телефонный звонок. Однако, на вопрос можно ли позвонить, старший лейтенант ответил, что, наверное, можно, только он не уполномочен давать подобные разрешения: «Вот до отдела доедем, оттуда и позвонишь, если товарищ майор разрешит».

Но ни в какой отдел Лёву не повезли. Его повезли сразу в следственный изолятор, откуда позвонить он, естественно, не мог.

«Что они задумали? Что будут инкриминировать? – инкриминировать можно было много чего и Лёва об этом, конечно, знал. – Неужели раскопали мои счета в Цюрихе? Сколько же я откатил туда от последней сделки с баварцами? Информация по ней и по счетам только у меня и у Женьки… – Лёва даже вздрогнул от абсурдности посетившей его догадки и тут же её отмёл как невероятную. – Но тогда как они на эту сделку вышли? Думай Лёва, думай… В налоговой я всё по старым делам утряс, там фиг придерёшься… Тогда что?..». Вот так, размышляя и просчитывая со всех сторон различные комбинации, он не заметил, как они проехали полгорода. Раздвинулись ворота следственного изолятора и машина въехала во двор знаменитых Крестов. Жизнь сделала пометку в послужном списке Левиных достижений. С сегодняшнего дня он стал своим среди тех, кому то ли по делу, то ли по недоразумению судьба уготовила оказаться в клетке. Незавидная доля! Даже одна ночь в клетке навсегда оставляет незаживающую рану в душе каждого, кто там побывал. Лёве же предстояло там провести вовсе даже не одну ночь, а целых две недели. Пока он налаживал связь с «волей», что стоило немалых денег, его «крыша» Владислав старался сделать пребывание Лёвы в Крестах максимально на сколько возможно терпимым. Параллельно он пытался выяснить, что же произошло. Концов ему откопать не удалось. Но вдруг так же неожиданно, как Лёву задержали, так же неожиданно и отпустили. Никаких объяснений, никаких обвинений. Просто в камеру зашёл надзиратель и пригласил гражданина Бейлина на выход с вещами. За эти две недели с чьей-то подачи в различных печатных изданиях появилось большое количество статей о преступной деятельности удачливого бизнесмена. В журнале «Бизнес сегодня» Лёву даже сравнили с Великим комбинатором, с той только разницей, что Великому комбинатору приписывалось безоговорочное соблюдение уголовного кодекса, а Лёвушку обвиняли в нарушении как минимум пятнадцати статей. У ворот изолятора Лёву встречал Владислав:

«С крещением тебя, Лёва, – только и сказал он. – Тебе надо ехать в Москву. Прямо сейчас. В офисе не появляйся. Пока никто не знает, что тебя выпустили. На пять минут домой, душ, кофе и на вокзал. Вот твой билет. Думаю, ты знаешь, к кому ты едешь. Валерий Павлович тебя ждёт прямо с утра. Всё, дуй домой! Послезавтра жду обратно».