Сомнительная полночь

Не произнося ни звука, они разыгрывали древнюю тему ревности. Оба мужчины с серьезным видом демонстрировали собственные страдания. Четырехрукий в знак внимания предлагал женщине цветы, леденцы, духи и вечерний халат с двумя капюшонами. Женщина немного потанцевала с ним, при этом двумя руками он обнимал ее, а двумя другими - гладил ее детское лицо. Его соперник, устав на это смотреть, схватил его за лодыжку своим гибким хвостом и дернул. Затем он танцевал с женщиной, больше внимания обращая на ее взрослое лицо, и двигал хвостом, то просто кривляясь, то непристойно, так, чтобы вызывать у публики смех.

Маркхэм почувствовал, что больше не в силах это терпеть. Но когда он попытался встать, Вивиан удержала его.

- За это надо благодарить двадцатое столетие, Джон, - тихо сказала она.

- Мутации, вызванные Войной, все еще повторяются. И ученые-андроиды говорят, что в ближайшую тысячу лет их не избежать. Ты считаешь, что мы злые и бесчувственные, да? Думаешь, что мы деградировали и прогнили. А может быть, наш образ жизни - просто способ не помнить об ужасах Войны.

- Все, по-моему, смотрят с большим удовольствием, - сказал он с отвращением.

- Не все, - ответила она. - Кроме того, мы превзошли двадцатый век кое в чем, ты знаешь. У нас больше нет войн.

Он попытался найти подходящий ответ, но, похоже, его не было, во всяком случае совсем честного.

Наконец ужасное представление закончилось. Все потонуло в аплодисментах и взрывах смеха. Маркхэм подумал, что в этом смехе есть что-то странное; ему показалось даже, что этот смех близок к истерике. Особенно у женщин. Потом ему пришло в голову, что все люди здесь - тоже ведь потенциальные жертвы Войны. В первый раз он серьезно задумался о страхе, который вызывала в этом веке беременность, и о наказании мужчин за безответственность.

Алджис Норвенс повернулся к Маркхэму со странной улыбкой:

- Вам это показалось забавным?

- Нет. А вам?

- Если бы мы не смеялись, - неожиданно сказал Норвенс, - мы бы ослепли от злости. Вот и смеемся. Трагедия становится комедией, а со смехом постепенно уходит горечь.

У Маркхэма росло чувство замешательства. То человек двадцать второго столетия кажется равнодушным и пустым, то, уже через минуту, в нем вспыхивают чувствительность и понимание.

Он уже собирался спросить Норвенса о возможности легкой смерти, когда началось последнее представление. Из-под пола появился большой прозрачный шар, стеклянный или пластиковый, сиденье внутри которого было укреплено таким образом, что, как бы шар ни поворачивался, сиденье оставалось в вертикальном положении. На нем сидел кто-то, похожий на обнаженного мальчика лет десяти. Но, приглядевшись, Маркхэм увидел, что, в отличие от всего тела, лицо ребенка все в морщинах, как у старика.

В шаре было небольшое отверстие, через которое проходил яркий луч красного света от прибора, находящегося в руках у этого ребенка.

Андроид, положив руку на поверхность шара, объявил, что там находится Сильверо, известный телепат и прорицатель.

Когда андроид замолчал, Сильверо помахал зрителям и дружески улыбнулся. Затем, по сигналу президента Бертранда или Соломона, андроид крутанул шар, луч красного света описал дугу и остановился прямо на лице одного из гостей.

Маркхэм увидел, как глаза у этого человека изумленно раскрылись, а потом остекленели и взгляд безжизненно уставился в одну точку, лицо потеряло всякое выражение, тело застыло.

Сильверо заговорил, и его тонкий, дрожащий голос, благодаря усилителю, звучал пронзительно:

- Субъекта зовут Орланд Джойс. Ему тридцать восемь лет, три месяца он провел в условно живом состоянии. У него было одиннадцать женщин, и от одной он имел ребенка. В тринадцать лет он подстроил поломку андроида, что осталось тайным, но дало комплекс вины и подозрительный страх перед небиологическими личностями. В возрасте шестнадцати лет он вступил в интимные отношения с женщиной на десять лет старше его, по ее инициативе. Женщина позднее стала Беглецом, и субъект выдал ее психиатрической команде. В двадцать два года он завоевал первый приз по воздушным лыжам на Лондонской Олимпиаде. В двадцать семь он выставил десять скульптур на Республиканской Выставке Искусств и был награжден Золотым Тюрбаном. В возрасте тридцати двух он произвел на свет одного разрешенного ребенка. Сегодня вечером он вступит в связь с женщиной с зелеными волосами. Завтра он улетит в Шотландию на Осенние Игры. После этого он проведет два месяца в Сити на лечении у психиатра. В сорок один год он снова станет отцом. В сорок семь лет он получит серьезную травму, занимаясь таким видом морского спорта, которого еще не существует. О возрасте, в котором субъект умрет, говорить не разрешено. Больше я ничего не скажу.

Сильверо выключил луч, и Орланд Джойс вернулся в нормальное состояние. Он смотрел вокруг со смущенной улыбкой, а гости, особенно те, которые были с ним знакомы и могли оценить первую часть анализа Сильверо, громко аплодировали.