Сон

– Давай мне его скорее! И сама давай, ну же, не бойся! – помогала спуститься смелая чудачка внучке и Толе. В голове старушки не было ни одной мысли. Пустота. Она была словно одержима и потому так могуча.

Старушка несла Лизу на руках, Толя поспевал рядом. Пробежав без оглядки целый район, они, наконец, вошли в цирковой шатер.

Было темно; лишь один прожектор был направлен на сцену. Усевшись на задние ряды, команда стала ждать…

Спустя время на сцену, за место веселых клоунов, вошел лысый конферансье, одетый в черный элегантный костюм. «Здравствуйте, дорогие зрители! Спасибо, что почтили нашу скромную труппу бездарных артистов своим присутствием! Сегодня, в столь раннее утро, мы хотели бы рассказать и наглядно продемонстрировать, насколько управляемым может быть чудо! Магия шарлатанов не для нас, посему убедительно прошу – доверьтесь тому, что вы видите.» Голос его был скрипуч. Напряжение повисло в воздухе.

Взгляд конферансье остановился на Лизе. Он смотрел ей прямо в глаза.

«Дорогие друзья, готовы ли вы попробовать себя в роли настоящих волшебников и стать моими коллегами, хотя бы на один миг? Не стесняйтесь, выходите на сцену, не бойтесь!» – восторженно продолжал, всё более пугающий Лизу мужчина, не отводивший от неё взгляда. Он стоял в одиночестве посреди алой сцены. Повернув голову налево, девочка оглядела зал: он был также пуст.

«Ну же, что же вы? Неужели никто не хочет узнать, на какие превратности способен наш мир? Какие знания кроют недры этой удивительной планеты?» – наконец, конферансье перевел взгляд с Лизы резким движением головы.

«Вы! Прошу Вас!» – будто фанфара прогремел его голос.

Ещё один прожектор засветился над головой пьяницы, того самого, что встретился Толе в сквере. Он встал и, шатаясь, вышел на сцену. Он всё ещё был ужасно пьян.

– Скажите, как Вы думаете, магия несет в себе добро или зло? – загадочно вновь заговорил конферансье, разглядывая грязного пьяницу на расстоянии.

– Когда как… – бесшумно отвечал пьяница. Его голос звучал вполне трезво, в противоречие телу.

– А наши поступки, милостивый господин, наши поступки несут в себе добро или зло? – лысый мужчина, нагонявший жуть уже не только на Лизу, стал за спиной пьяницы.

– Ничего абсолютного не бывает… – опустив голову, спокойно говорил трезвевший мужчина.

– Да я смотрю, Вы философ! – надменно заявил артист.

– Было дело когда-то…

– На Ваш взгляд, нужно ли нести ответственность?

– Просто ответственность? Нужно… Но прежде, на мой взгляд, – подчеркивая голосом, дерзя конферансье, продолжал мужчина, – нужно уметь прощать. Прощать себя за совершенное. На мой взгляд, вся суть нашего существования состоит в том, что для всякого одни должны творить хаос, а другие – придавать ему упорядоченность. Мне бы только шанс… Один… Шанс вновь стать человеком, порождением того самого добра, какое можно увидеть в щенячьих глазах. – он посмотрел вдаль и замолчал. Немного погодя, он продолжал с просветлением в лице. – Я лжец. Я лгал самому себе. Я пытался забыть, скрыться от мира. И вот, пусть мир видит, куда меня это завело. – Что-то знакомое было в этом человеке Толе. Рыжие волосы, седая прядь, клетчатая, пусть и ужасно грязная, рубашка…

– Спасибо за честность, Иван. – конферансье хлопнул в ладони, и «пьяница» исчез.

Лиза вздрогнула. Взгляд лысого вновь был направлен на неё.

– Не переживайте, дорогие зрители. Иван – наш герой – проснется через пару часов, лежа в своей теплой кровати. Я хочу, чтобы вы поняли важную вещь, каждый из нас несет ответственность за собственное счастье. Просыпаясь утром, мы получаем «шанс», о котором говорил Иван Викторович на сцене. Так используйте его, используйте здесь и сейчас. Что вы чувствуете, что для вас счастье? Дар собственного чувства кому-то? Быть может…

Конферансье замолчал. Толя задумался; неужели на сцене был его старый хозяин? Но почему так не похожий на себя? Мальчик часто замечал пустоту в глазах Ивана, когда жил у него. Очередная потеря любимого так сильно повлияла на Ивана, превратив из молодого мужчины в бесчувственного алкоголика всего за одну ночь. Может, рецепт зелья счастья в том, чтобы видеть, как те, кто тебе дорог, счастливы? Толя вспоминал, как он веселился в больнице с Лизой, как раньше во дворе. Собачье тело не было препятствием для понимания лая, а её слабость и немощность не отравляли общего веселья. Может быть, всё дело правда в том, что счастье – оно тут, здесь, что причина её болезни какая-то личная боль?

– Гав! – послышалось с последнего ряда. – Лиза! Лиза! Я знаю, почему ты заболела!

Толя понял, что щенячья сущность подарила ему нечто дорогое: способность понимать людей. Толя простил маму, отпустив затаившуюся обиду. Лиза когда-то была его самым верным другом. Несмотря на то, что жизнь в собачьем теле нелегка, прошлого ему не вернуть никогда; ему уже никогда не стать шестилетним мальчиком. Но сейчас в его руках возможность подарить Лизе выздоровление. О большем усталый щенок, прошедший длинный путь, не мог и мечтать.