Сон

* * *

С годами реже говоришь «Люблю»,

Да и вообще…

Говоришь – реже…

И всё сложнее кораблю

Причалить к гавани,

И, вроде, всё – те же

Карты

С маршрутами

Столь хорошо известного всем

Плаванья…

Раньше —

Была смелее, теперь – страшно

Набрать простые цифры телефонного номера,

Чтобы услышать в ответ

Вместо: «Привет, Саша!» —

«Ты позвонила

НЕ

вовремя!!!»

Резким и властным голосом

вОрона…

С годами привычнее полосы

Чёрные,

И я откладываю телефон

В сторону,

В сторону!

В сторону!!! —

Я не смею тебя отвлекать…

Мне, конечно же, хочется…

C тобой погулять…

Например, по Арбату…

А ты никогда,

Никогда уже не станешь мне

Братом…

Забрось те книжки на верхнюю полку…

Что толку

В них?

С годами проще ничего не знать

О сердце раненном…

Я сделала что-то,

Чего не случалось со мною

Ранее…

Я буду о тебе читать

Со сцены зала,

Под вспышки фото

И в анфас, и в профиль…

Мне кажется, я всё тебе уже сказала

В ту субботу,

Где чашка не предложенного кофе

Расколота…

И всё сложнее, знаешь, кораблю…

С годами реже говоришь «Люблю»

И понимаешь, что молчанье —

Глава 6

декабрь 1988, Москва

По вечерам перед сном я захожу к маме. Её только что в очередной раз выписали из больницы, и теперь она обосновалась в большой комнате, а я сплю у себя одна. Мама почти совсем не встаёт. К ней каждый день приходит врач и колет наркотики, но и они уже не помогают – она говорит, что больше не в состоянии терпеть бесконечную адскую боль во всём теле. И мне больно смотреть в её огромные бездонные чёрные глаза, которые раньше были карими.

Все говорят мне, что она скоро поправится. Я хочу им верить на уровне Сознания, но моё Подсознание уже давно знает правду.

– А ты пишешь стихи, Алиса? – внезапно спрашивает мама.

Я молча киваю. Я не хочу её огорчать, помня о том дне, когда она запретила мне писать, но я не способна врать ей.

– Прочитай мне, что ты написала, последнее, – отрешённо просит она.

Я иду в свою комнату и возвращаюсь с листочком, сажусь рядом с ней на кровати и молчу.

– Прочитай, – спокойно говорит она. – Я не буду тебя ругать…

– Я написала про похороны папы…

– Но ведь ты на них не была, – таким же ровным голосом произносит мама.

– Я не сама пишу стихи… Они ко мне приходят…

– А тебе когда-нибудь снился папа?

– Нет…

Он умер, когда ему было 36, а мне 4. Я почти совсем его не помню. Всего пара фрагментов из детства, очень туманно. Вот мы на даче, обедаем. Бабушка разливает суп по тарелкам. Папа говорит, что хорошо бы сорвать зелени с грядки. Я бегу в «огород». Пока собираю, мою, возвращаюсь за стол, папа уже всё съел, а я так старалась… Потом мы идём в лес и играем в «шишко-стрелялки». Потом возвращаемся, и я «прыгаю» у него на животе, мама говорит, что папе больно, а мне весело.

До его смерти я ходила в детский сад на пятидневку. Возможно, поэтому совсем ничего больше не вспоминается.

Папа часто уезжал в длительные командировки по работе заграницу. Он был разведчиком и даже встречался лично с Андроповым. Это я узнаю уже после его смерти. Мы будем смотреть с мамой «17 мгновений весны», она скажет: «Твой папа был как Штирлиц». У меня сохранились его письма мне и маме из последней командировки в Америку.