Сон Брахмы

– Не вернулся… – Матвей на несколько мгновений отнял трубку от уха и зажмурился. Затем заставил себя успокоиться и заговорил снова: – Если вернется, присматривайте за ним.

– Если вернется? – удивился Евпатий.

– Именно так, – мрачно проговорил Матвей и отключил мобильник.

Глава 6

«Обладание правдой – наполнение кувшина: в конце концов наступает»[6].

Горы подавляли своей бесконечностью. Поначалу пилигрим испытывал восторг и воодушевление, глядя с очередного перевала на сиреневые, серые, синие гряды с неизменными снеговыми шапками на главных вершинах. Но их было слишком много. Уже месяц он шел от одного перевала к другому, а за ним открывалась все та же картина: гора, наползающая на гору, скала, вздымающаяся над скалой. Здесь почти не было растительности, и лишь изредка вдали он видел стайки каких-то животных. Постоянно не хватало воздуха. Поначалу болела грудь, уставшая от попыток наполнить легкие воздухом. Потом его тело привыкло и к этому испытанию. Движения стали скупыми, шаги – короткими. Он часто садился отдохнуть – едва ощущал приближение очередного головокружения.

Сны стали похожи на обмороки: когда телу плохо, а душа, бросив его, блаженствует, не отягощенная ни болью, ни заботами. В снах он видел своих покойных родителей, приятелей детства, имена которых забыл. Он видел райские кущи: там с ним играли девы-апсары, которых мусульмане называют гуриями. Просыпаясь, он с трудом вдыхал сухой горный воздух и надевал на свою душу тело – вместе с безжизненным пейзажем вокруг.

С каждым днем болтавшаяся за спиной сумка становилась все легче. Запасы сухих лепешек и орехов постепенно иссякали, а съестное в здешних горах найти было непросто. Иногда путешественник разбавлял свое меню кореньями или плодами растений, которые напоминали ему растения тех мест, откуда он пришел…

Откуда он пришел? Издалека. Из-за бескрайних степей, где каравану порой бывает нужен год, чтобы одолеть ту дорогу, которую конный путник проходит за месяц. И все по причине бесконечной войны, которая для тамошних жителей – вещь более понятная, чем мир. Из-за других гор, населенных мусульманами, которые заставили его выбросить крестик и сделать обрезание – после чего он две недели провалялся в лихорадке, ибо нож, которым ему срезали крайнюю плоть, был столь же пыльным, как и руки людей, силой втащивших его в ислам.

Он пришел из-за священной реки. Сначала его била дрожь, когда он видел, как в ее темные воды бросают полусожженные трупы. Но беседы со старцами, которые сидели и молились близ нее, вернули его душе покой, – и он смирился со странным обычаем. Он покаялся в обрезании и был прощен: хотя до обрезания считал себя христианином, а люди, жившие на берегах святой реки, знали о Христе лишь то, что мусульмане называют Его одним из своих пророков. Он обладал даром к чужим языкам, а потому выучил и несколько наречий людей, живших по берегам бесконечной реки.

Из уст жрецов здешних храмов он и узнал, что место, где Бог и Его ангелы ничего не скрывают от людей, существует. Не зря прошли годы странствий, не зря он терпел надругательства и голод. Чудо, что он вообще сюда добрался. Он должен был погибнуть в самом начале пути – еще на Волге, где караван, к которому он присоединился, ограбили черемисы, или в пустыне, или во время снежной бури посреди степи, или в мусульманских горах… Но он дошел. Хотя путь ему выпал куда длиннее, чем тот, который достался его напарнику.

Три года назад два послушника Антониева монастыря в Великом Новгороде собрали торбы, подошли под благословение к настоятелю и направились в поисках тропинки, ведущей к Богу – не духовной тропы, а земной. Один пошел на север, за Камень, искать страну счастливых людей, весть о которой в монастырь принес пилигрим, пришедший из Святых мест. А ему достался юг, сказочная страна Шамбала. И он шел туда, отбросив сомнения и страхи.

В Индии ему рассказали, как добраться до Шамбалы. Но даже здесь, на берегах священной реки, не нашлось ни одного, кто побывал там. Слышали про нее все, верили в ее существование тоже. Но боялись пути через нескончаемые горы, окружавшие ее со всех сторон. Боялись горцев, которые якобы охраняют путь к Шамбале. Чудовищ, выползающих из пещер, едва они заслышат человеческие шаги. Впрочем, один из старцев сказал ему:

«Иди. Кому Брахма откроет путь, а кого не подпустит к Себе, предугадать невозможно. Одно лишь скажу, Он любит упорных. Прежде чем беседовать с Ним, не только душе, но и телу приходится совершить далекий путь. Но почему одним из упрямцев Он что-то говорит, а других даже не подпускает к Себе – не знаю. Если тебя не загрызут медведи, не убьют проводники, не завалит снежной лавиной, быть может, Он и откроется тебе. Или нет. Только Спящий знает, за какие заслуги Он допустит тебя в Свой сон».

В Индии Бога называли Брахмой. Старик сказал, что Он – Спящий. Удивительно: их настоятель однажды произнес странные слова:

«Иногда мне кажется, что Господь любит и прощает нас. А иногда – что Он спит».