Сон Брахмы

– Но ведь так получается лишнее время. Как минимум целый день – на то, чтобы добраться до Питера. Если Матвей обратится к своим знакомым в службы, у них будет лишняя ночь на подготовку.

– Это только если они очень захотят, – сказал Макарий. – Службы совсем не так оперативны… как хотелось бы. А знаете, что мне припомнилось про храм Симеона и Анны? В начале девяностых его сожгли, и он несколько лет стоял черный, никому не нужный. Восстановили совсем недавно. Говорят, что сжег его один из выпускников Мухинского художественного училища. И хотя никаких доказательств не нашли, болтают об этом до сих пор.

– Зачем он это сделал? – спросил Матвей. – Захотелось славы Герострата?

– Нет. Причина была проще… и утонченнее. Он выбрал этот храм для дипломного пейзажа. Написал его с самого выгодного ракурса. Не гениально – гениальным художником он не был, – но технически безупречно и точно. Этакий фотореализм. Через несколько дней, когда пейзаж уже висел на выставке дипломных работ, пустовавший храм загорелся. Горел долго, пожарные приехали поздно; сообразив, что потушить уже не смогут, защищали соседние здания. От храма остались только стены да потолок.

– Зато сохранился пейзаж.

– То-то и оно. За пару часов заурядный пейзаж стал выдающимся произведением искусства. Художника вызывали в прокуратуру, но ничего доказать не смогли. Не нашли ни заказчиков, ни исполнителей. Свалили все на бомжей. А пейзаж стал стоить хорошие деньги. Потом по нему проводили восстановительные работы.

– Еще одна сгоревшая церковь, – вздохнул Олег Викторович.

– То-то и оно, – сказал отец Макарий. – Может быть, для них важна символика места. Интересно было бы знать, что за иконы украшали церковь Симеона и Анны. Может, и там было что-то, похожее на несозданный мир? И тогда мы зря грешим на выпускника «Мухи»: не одни ли и те же руки жгли храмы в Питере и в Алексеевской?

– Я другого не пойму, – продолжил отец Макарий через минуту. – Ведь фотографии отсканированы, они записаны в ваш компьютер. В любой момент вы можете выложить их в Интернете.

– Могу. Но я-то как раз понимаю этих ребят. Отцифрованное фото имеет меньшую цену, чем обычное. Особенно когда оно играет роль улики.

– Почему?

– Цифровое изображение легко подделать. Отретушировать, подрисовать так, что действительность будет полностью переврана. Журналисты давно уже используют цифровые технологии, чтобы сделать свои фото более эффектными. Особенно если это фото с мест катастроф или военных действий. Сделать дым погуще, кровь и огонь поярче – дело не сложное. В Интернете куча подобных фальшивок. Глянцевые журналы такие не берут. Мои сканы можно оспорить, объявить новоделом. Негативы назвать подделкой сложнее… Нет, мне кажется мы совершаем ошибку. Вы, отец Макарий, утверждаете, что на фреске зашифрована какая-то карта. Тем более не хочется отдавать оригиналы…

– Возможно, на кону человеческая жизнь, – сказал отец Макарий. – Я уверен, что подобных странных икон и фресок немало. Мы еще найдем. И с картой я разберусь.

– Бесит беспомощность, – пробурчал фотограф. – Я привык давать сдачи.

– Дадим. Дайте срок.

Матвей видел, что Олег Викторович уже смирился с потерей фотографий и негативов. Ему было совестно перед фотографом, но все рассказать ему он не мог. Сейчас многое зависело от того, насколько удастся уберечь от чужих ушей информацию о его намерениях. Внешне все должно было выглядеть так, как будто он следует инструкциям похитителей. Хотя Владимира Николаевича Матвей поставил в известность. У него имелись резоны это сделать. Тот отреагировал мгновенно, тут же вызвавшись сопровождать Шереметьева в Петербург.

– Но ведь я должен быть один.

– А вы и придете на встречу один. К слову, не обольщайтесь, что получите вашу Варю у Симеона и Анны. Скорее всего, они скажут вам проследовать еще куда-то. И вот здесь будьте внимательны, прижимайте пакет к груди. А я буду где-то поблизости. У меня хорошие ребята; если что, мы поможем.

– Хотите устроить перестрелку?

– Мы похожи на ковбоев? Мы вмешаемся, только если поймем, что вас обманывают. В случае честного размена мы просто будем следить за этими ребятами, выяснять, кто они такие.

В конце концов Матвей согласился. Для того, что он задумал, это могло быть помехой. А могло, наоборот, помочь. Поскольку встречу у храма Симеона и Анны Матвею назначили на девять вечера, они решили лететь на дневном самолете.

– Будем делать вид, что не знаем друг друга? – спросил Матвей.

– Зачем? Если эти ребята настолько круты, как они себя представляют, то они слушают наш с вами разговор. Но тогда зачем им вся эта история с похищением девушки? Киднепинг какой-то. За него, между прочим, им придется отвечать по полной программе. Взлом и грабеж квартиры того фотографа – цветочки по сравнению с киднепингом. Особенно если подключатся европейские адвокаты. В общем, я не понимаю, отчего они не попытались еще раз обчистить квартиру, а вместо этого устроили мелодраму.