Сон девятый

Гаор мягко остановил фургон и вышел из кабины, встал вплотную перед бампером. Дорога и впрямь оказалась… парадным подъездом к Болотному не Хозяину, бери выше, к самому Князю. Прямо впереди раскинулась ярко-зелёная гладкая поляна, и посередине, ну, почти по центру, из весёлой, почти праздничной зелени торчит самый край заднего борта… Похоже, так по прямой на скорости и влетели в чарусу, слышал он о ней. Кто в кабине сидел, так те уже там, внизу, может, и живы ещё, но из чарусы не вынырнуть, а эти, трое, в кузове, значит, были, вылезти успели, а до берега не допрыгнуть. Вот и сидят рядком, ноги уже зелени касаются. По нашивкам и погонам — сержант, аттестованный рядовой и рядовой, чёрные береты на правую бровь сдвинуты. Спецовики… спецура… Смотрят молча, ждут… и чего? Из чарусы спасения нет. Да и кого спасать? Они ж наверняка на зачистку ехали, да не там свернули, или… Сержант и аттестованный смотрят спокойно, им всё ясно, а вот рядовой… совсем мальчишка, только-только после выпуска… ну да, вон, даже электроды не удалили, блестят, потом-то зарастут и тогда станет аттестованным… Интересно, а оружие при них или утопили?

Что дорогу им указали с подвохом, аттестованный рядовой Ангур Тарр понял быстро. Не может в лесу случайно оказаться вот такая ровная да прямая, но лейтенант никаких резонов и слушать не станет, проверено уже, вот и гонит, не глядя. И потому, переглянувшись с сержантом, пересел на готовность покинуть кузов. А дальше… дальше всё произошло очень, даже слишком быстро.

Какое-то время они смотрели друг на друга, молча и очень спокойно. А потом Гаор вернулся в кабину и тут же вышел с небольшой бухтой троса в руках. И, увидев, как он споро вяжет на конце страховочную петлю, сержант и аттестованный одновременно мотнули головами, указывая на самого младшего. Его, дескать, спасай. Гаор, небрежно не заметив их кивков, вывязал ещё две петли. Спецовики поменялись местами, пересадив молодого в серёдку, аттестованный стал первым, а сержант замыкающим.

Стоя в полутора шагах — ближе нельзя, самого сорвёт в чарусу — от яркой зелени, Гаор сильным точным взмахом метнул плашмя трос. Таким же безошибочным и внешне небрежным движением сержант его поймал. Гаор кивнул, глядя, как они надевают на себя петли, и общепринятым армейским жестом показал, что надо не ползти, а лечь плашмя, распластавшись, и не дёргаться. Снова молчаливые кивки понимания. Гаор закрепил трос на передней лебёдке и очень плавно включил её на самую малую скорость.

Лечь на колышущуюся, готовую в любой момент расступиться и поглотить тебя, травяную плёнку, уткнуться в неё лицом, вдыхая тошнотворную болотную вонь, а ты ещё и первым идёшь… но близость смерти — состояние, привычное с детства, так что… что так, что этак. И вряд ли поселковый лохмач с ухватками бывалого даже не сержанта, а капрала — и где только нахватался? — будет столько возиться, чтоб добить уже обречённых.

Сержант Арг одобрительно кивнул, видя, как правильно лёг аттестованный, чуть подправил тычком в спину рядового — вот ведь тупарёк, совсем уроки выживания забыл, что ли, как на трясину ложиться надо — и мягко соскользнул вниз. Ну, Огонь Великий, хоть здесь присмотри, чтоб аггелы не напакостили.

Рядовой Риарр машинально подчинялся приказам сержанта и аттестованного, как и положено по субординации и Уставу, ничего не понимая и не пытаясь понять, но окунувшись лицом в болотную тошнотворную вонь, всё-таки дёрнулся, и зелёные губы раздвинулись, чтобы заглотать ускользающую добычу, сразу захватив и его, и ноги Ангура и голову и плечи сержанта, но не глубоко. Лесную тишину разорвал бешеный рык, Риарр послушно замер, и они, все трое, снова оказались на поверхности, только уже вымазанные в плотной и тёмной, как смола, нестерпимо вонючей жиже. Ангур, не поднимая головы, усмехнулся: надо же какой… и в этом умелец не из последних.

Вытащив их не просто на берег, а оттащив плотно к колёсам фургона, Гаор, дёрнув за нужный конец, распустил разом все три петли и включил лебёдку на домотку, а сам… достал из нагрудного кармана сигареты и, спустившись к самому краю, где уже ноги уходили в зелень по щиколотку, сел на корточки и осторожно рукой раздвинул пухлые моховые бугры. Открылась смоляно-чёрная — как в Коците, не будь он помянут — неподвижная гладь. Тихо, почти беззвучно поблагодарив Болотного, Гаор опустил на воду четыре сигареты — за трёх спецовиков и за себя. Мгновения два, не больше, четыре бело-жёлтые бумажные трубочки с табаком полежали на чёрной глади и резко, будто их кто снизу дёрнул, закрутились в маленьком водовороте и утонули. Принял Болотный Князь благодарность. Гаор выпрямился, поклонился поясным поклоном, сделал, выдирая ноги из недовольно чавкнувшей зелени, шаг назад и обернулся.