Сон девятый

— Да, — кивнул Сторрам. — У меня есть просьба. Ты можешь найти контакт с такой газетой? «Эхо, свободная газета свободных людей». Торса удивлённо посмотрела на него.

— Конечно. мне и искать не надо. Там работает Моорна, мы дружим ещё с гимназии. Но что тебе там понадобилось? Это совсем другая сфера. И потом… они ходят по краю, отец.

— Я знаю, — Сторрам улыбнулся. — Аккуратно ходят, надо признать. Мне сегодня дали подборку по одному вопросу, и там были их статьи. Оригинально и толково. Торса задумчиво кивнула.

— Это… по поводу… «опекаемых»?

— Да.

— Хорошо, отец. Но Моорна работает по другой тематике. Я попрошу у неё…

— Да. Меня, конечно, интересует и канал, но, если это связано… не настаивай, достаточно, если будут держать в курсе. Скажем, — он усмехнулся, — хотя бы за пару периодов до появления газеты в продаже.

— А лучше, — Торса также усмехнулась, став до зеркальности похожей на него, — за сутки. Ты считаешь, что они влияют…

— После этого, конечно, не всегда из-за этого, но кое-какая связь прослеживается.

— Я поняла. Думаю… газете не во вред, так что Моорна согласится.

— Любой труд должен быть оплачен, не забывай.

— У дружбы свои счёты, отец, — строго, даже чуть резко возразила Торса.

— Не спорю, — склонил голову Сторрам. — Здесь тебе виднее, решай сама.

Глава аргатского отделения Ведомства Учёта Несамостоятельного Населения всегда не любил просторечного названия «Рабское ведомство» и потому последние инструкции и распоряжения вызывали у него радостное удовлетворение, а образцы новых бланков — почти восторг. Как и спущенное с самого верха указание работать не на скорость, а на тщательность. Нет, сам Огонь вразумил начальство, что чистота исполнения важнее скорости. Сделать так, чтобы ни переделок, ни доделок не понадобилось. А, значит, заранее продумать, просчитать и как говорит младший сын — всё-таки университетское образование при всей внешней никчёмности кое-что даёт и полезное — смоделировать. Математическая модель… х-ха, игра ума, бесцельные умствования… ну, пусть другие так думают, однако именно это позволило предусмотреть многое. Не всё, конечно, всего не предусмотришь, но…

— Разрешите, полковник?

— Входите, майор. И вы тоже, сержант.

Все трое знали друг друга уже… ну, скажем, очень много лет, ещё до… до всего. До учёбы, до присвоения первых званий, до специальных курсов и ещё до очень многого. Два младших сына и бастард, дети одной матери и разных отцов. Об их родстве никто не знал, а если кто и догадывался, то тоже помалкивал. Тем более, что по обычаю и закону они — только сослуживцы.

— Начинаем Королевскую Долину?

— Да, пора. Работаем последовательно и постепенно. Сержант, с документацией ознакомились?

— Да, полковник.

— Подберите себе команду и потренируйте на согласованность. Даю вам… три дня. Успеете?

— Придётся успеть, — усмехнувшись, ответил за сержанта майор. — Детские ошейники заменяем?

— Да, обязательно на номерные с одновременной регистрацией на общих основаниях. И захватите побольше.

— Но клеймения не будет? — решил уточнить сержант.

— Клеймение приостановлено до окончания перерегистрации, — сухо ответил полковник.

— Дабы не вносить путаницу в документацию, — закончил майор и насмешливо улыбнулся.

Полковник и сержант также улыбнулись, но не весело, а показывая, что поняли. Все трое хорошо знали по собственному и чужому опыту, что любое временное ограничение довольно быстро становится постоянным, а запрет клеймения… о, это означает приближение очень серьёзных перемен, которые затронут… их самих в первую очередь. А вот говорить об этом и тем более в официальном кабинете не стоит. Приказы выполняются без сомнений и обсуждений. Совсем недавно — и двух веков не прошло — было запрещено даже хвалить и выражать поддержку и восторг, потому как это обсуждение, а любое обсуждение — попытка осмысления, а осмысление — это сомнение, а сомнение… ну, и так далее, вплоть до обвинения в неповиновении.

— А по возрасту и болезни?

— Здесь инструкции не менялись, майор. Но… — полковник строго оглядел братьев, — только по решению опекунов.

— Выраженному недвусмысленно и письменно, — процитировал сержант.

— Да, это Королевской Долине оставили, — кивнул полковник. — И намерены распространить на остальные категории опекунов, — подчинённые с уважением отметили непринуждённость, с которой ни разу не запнулись перед заменой традиционного «хозяева» на официальное и теперь строго обязательное в любой ситуации «опекуны». — Не просто вызвали наш транспорт, загрузили и нам скинули, а недвусмысленное письменное заявление на утилизацию.

— С оплатой затрат на транспортировку, сортировку и утилизацию, — кивнул сержант.

— Ну, не нам же платить за их… — майор сделал выразительный жест, заставив старших братьев улыбнуться с лёгкой укоризной. — Да, а налогообложение…