Сон девятый

Нет, он этого так не оставит. Надо связаться… с кем? Не с этим же мальчишкой, рохлей и хлюпиком, которого поставили на его место, а с тем, в Доме-на-Холме, который и курировал его, нет, не лично, насчёт этого он и тогда не заблуждался, что он сам для этих, да, точное дали им прозвище, серых крыс или просто серых, не более, чем даже не фигура, а разменная фишка в их играх, и тогда они его от Игровой Компании не прикрыли, оставили один-на-один, но тогда он сам был виноват, да, признание своей ошибки — основа анализа и последующего плана, не отследил, кто там сидит за спинами официальных владельцев, вот и проиграл, но сейчас речь не о нём, а обо всём, даже не подразделении, а роде войск, специфическом, но доказавшем свою необходимость, Но это только один из возможных вариантов. Нужны, как минимум, ещё два. И времени в обрез. Потому что этот пасквиль засыплют другими, столь же крикливыми и лживыми, и уже будет непонятно, за что. А надо наглядно, чтобы поняли и усвоили… И даже неофициальный вариант лучше.

К Орртену он подошёл, уже успокоившись, с принятым решением и почти составленным планом действий. Разумеется, появление такой… мерзости не обошлось без чьей-то, и весьма высокой санкции. Значит, официальная операция невозможна, а вот стихийный гнев и месть оскорблённых рядовых — это уже совсем другое. Не предписано, но допустимо. Как драка в борделе. Наказанием перевод из Аргата в провинцию, ну, от силы не более трёх суток карцера, а понижение в звании рядовым не грозит. Так и сделаем. И, минуя верхний эшелон, сразу выйдем на здешнего гарнизонного. И, разумеется, не прямым приказом — ну, нет у него сейчас такого права, и к тому же подслушка существует, а дружеским советом старшего и более опытного соратника.

И в Орртене он сразу проследовал в свой кабинет. Таур даже позволил себе шевельнуть бровями на такое двойное — во времени и пространстве — нарушение распорядка и прошёл в одну из маленьких комнатушек в хозяйственной части подвала. Открыл выкрашенный под цвет стены и потому неприметный для беглого взгляда глухой щит, пощёлкал тумблерами, вернул щит на место, снова спокойно и методично, без единого лишнего движения, запер его и вышел, заперев за собой дверь. Сам разговор он, разумеется, прослушает, но позже. Вряд ли это настолько срочно. Наверняка, очередная авантюра.

Разговор занял больше планируемого времени. Вернее, не сам разговор, а выход на нужного человека. Безобразие, как без него распустились: чтобы гарнизонного начальника больше пяти долей искали по расположению и звали к телефону! О варианте, что с ним просто не хотели разговаривать и тянули время для консультаций, Юрденал не хотел думать. Не понравился и сам разговор. Вежливый, но отстранённо… равный. Дескать не только не подчинённый, но и даже… и ни согласия, ни… аггелы копчёные, но мелькнула мысль, что звонок был не только излишним, но в какой-то мере вредным, для него, потому что там уже идёт своя игра.

Редакция «Эха»

Самое поганое в неприятностях — любых — это их ожидание. День за днём и ничего. Как будто ничего и не было. Нет, статью обсуждали, но, правда, без перепечаток и даже без цитирования. Что вполне понятно и объяснимо: уж слишком велик риск попасть под общую, хм, зачистку. Его даже попросили прекратить посещать Клуб Союза журналистов, а семью посоветовали убрать куда-нибудь в захолустье. Арпан невольно усмехнулся, вспомнив, как коллега из «Спортивного обозрения», замирая от собственной смелости, сунул ему в руку клочок бумаги с адресом и шепнул: «Мои родичи. Я их предупредил, примут твоих». Так что хоть этой зацепки у него сейчас нет, авось туда ни «чёрные», ни «серые» не дотянутся. Остаётся редакция. Он всех честно предупредил, и… никто не ушёл. Даже фиктивно не уволился. Даже девчонка-курьерша. А Роарр только хмыкнул и несколько туманно припомнил кого-то из своих родичей, что, конечно, не всесилен, но кое-что кое-где может. А в остальном… работаем как работали.

Обычная утро. Обычная рутина. В свежей почте ничего… экстраординарного. Это сюда… это… с этим успеется… это… в ту папку… Арпан быстро просмотрел подготовленные с вечера бумаги, и сам собрал их по порядку разноса в стопку. Курьерша бережно приняла на руки бумаги, выслушала, тоненьким из привычного кокетства голоском повторила задание и покинула закуток главного редактора.

Арпан ещё услышал, как она по-прежнему кокетливо поздоровалась с Туалом и даже усмехнулся её наивным попыткам очаровать и завлечь, ну, хоть кого-нибудь, вот ведь дурочка, как выучили в Амроксе, будь он трижды и четырежды проклят, так и… внезапная тишина, испуганный даже не вскрик, а писк и грохот упавшего стула. Началось?!