Сон дядюшки Фрейда

– И правда, – удивился Леонид. – Может, бабке не сказали, что ужин готов? Где она…

Договорить Деревянко не успел, дверь распахнулась, в столовую вплыла Рогачева.

– Вы опоздали, – сурово отчеканил босс.

Нинель Павловна одернула хламиду.

– Только-только завершила выполнение задания, не очень-то легко мне пришлось, но я все сделала. Пошла в особняк, не туда свернула, заплутала, очутилась на берегу озера…

– Сма-а-атрите! – подпрыгнула Алиса. – Съела запеканку, а под ней оказалась креветка из салата. Она ползет. Честное слово!

– Тебе кажется, это оптический обман, – возразила я, хотела продолжить, но тут край нитяного ошейника, который я держала за щекой, попал на язык и обмотался вокруг него. Я временно онемела.

– Я бродила по территории, – жаловалась тем временем Нинель Павловна, – испугалась! Повсюду деревья, темнота! Натыкалась на какие-то сооружения…

– Креветка чешет к краю стола, – провозгласила Алиса, – чемпион по марафону прямо. У меня вопрос: неужели морские гады передвигаются, как червяки? Сжимаются-разжимаются? Я думала, они пла-а-авают. Хотя я не биолог!

– Я придумала новый силковицил, – засуетилась Рита, – соображала, соображала и дотумкала.

– Лекарства изобретаешь? – заржал Владимир. – В фармакологии работаешь? Не силковицил! Силлогизм! Тайга дремучая!

– Все люди на двух ногах. У кенгуру две ноги. Кенга – человек, – радостно заявила Маргарита.

– Ваша попытка с очередным силлогизмом не очень удалась, – деликатно заметила Алиса.

– Почему? – расстроилась Маргарита.

– Условие неправильное, – деловито сказал Якунин, – у кенгуру четыре лапы.

– Она на двух ходит, – возразила брюнетка, – я видела по телеку.

– Дорогая, сумчатое прыгает, – поправила Нинель, – опирается на хвост и скок-поскок. Но вы правы, у кенгурушечки две ноженьки.

Владимир насадил на вилку кусок запеканки.

– А на груди у нее чего?

– Ручки, – просюсюкала Нинель и начала ковыряться в тарелке.

– У животных нет рук! – разозлился Якунин. – Не сметь спорить с умным человеком! Не сметь!!!

– Ой, как стра-а-ашно, – поежилась Алиса, – тебя все боятся, дрожат и пааадают.

– Слушаются тут исключительно Бориса Валентиновича и меня, – подал голос Леонид.

– Почему? – изумилась Нинель, опоздавшая к началу беседы.

– Я комиссар, – гордо заявил Деревянко.

– Сначала икру дожри, а то поста лишишься, – сбил с него спесь Владимир.

Я осторожно взглянула на Эпохова, тот с непроницаемым видом пил из стакана воду, в беседу подопечных не вмешивался. Мне стало ясно: профессор внимательно изучает тех, кто очутился в Волчьей пасти. Он провокатор, нарочно создает острые ситуации и смотрит на реакцию присутствующих. Деревянко он назначил главным для разжигания скандала, заодно Борис проверяет, на что готов пойти Леонид, чтобы сохранить руководящий пост и эксклюзивные бытовые условия. И Леня открылся, сначала он поглумился над бедным Гарри, заставил старика ходить на четвереньках и тявкать, затем согласился давиться икрой. Думаете, питаться одним изыском легко? Вовсе нет. Леня сейчас еле-еле запихивает в себя белужью икру, ему не дали ни хлеба, ни картошки, ничего, только деликатес.

– Я нашла в тарелке кошачий корм! – сообщила Нинель.

– Нет! – возразила я.

– Душенька, я обожаю мурок, у меня дома два котика, – пропела пожилая дама, – я кормлю их исключительно элитной пищей. И сейчас вижу перед собой «Лакомые кусочки кролика с овощами». У них характерная форма – звездочки.

– Ради эстетики я фигурно нарезала мясо для киша, – соврала я.

– Но и вкус точь-в-точь как у консервов, – не утихала Нинель.

Я хотела достойно ей возразить, но язык снова запутался в ошейнике Роджера, и я замолчала.

Нинель подняла вилку.

– Я стопроцентно уверена, что…

– А-а-а-а, – донеслось из коридора, – помогите! Скорей! Пожалуйста! Кто-нибудь! Умоляю!

Борис Валентинович быстро встал и вышел из столовой. Я выплюнула ошейник в ладонь и поспешила за тюремщиком. Судя по топоту за спиной, остальные последовали моему примеру. Добежав до центрального холла, Эпохов остановился, он явно не знал, куда двигаться дальше.

– Кто орал? – осведомился Леонид. – Надо наказать человека, помешавшего нам ужинать. Сто очков ему в минус.

– Люди! Сюда! – раздался из левой галереи рыдающий женский голос.

Хозяин поспешил на звук, я последовала за ним, около винтовой лестницы на коленях стояла Зинаида. Мне показалось, что повариха уронила большой тюк с бельем, тот развязался, и теперь Зина пытается тряпки собрать, но вдруг увидела две ноги, торчащие из узла. На них были черные туфельки с серебряными пряжками.

– Что происходит? – сурово осведомился Эпохов. – Зинаида, по какой причине ты помешала мне ужинать? В карцер захотела?

Повариха отползла в сторону, всхлипнула и повалилась на бок.

– А-а-а-а, – завизжала Алиса, – у нее нет рук. Рук нет! Совсем нет рук!

Я пригляделась и сообразила, что приняла за куль с тряпьем женщину, она лежит на спине, лица не видно: его закрывают светлые волосы.

– Где ладони? – прошептала Алиса, сползая по стене. – За что ей их отрубили?

Рита, стоявшая около меня, беззвучно села на пол. Нинель привалилась к ней.