Сон дядюшки Фрейда

Мадам пришла в восторг, а Лена, выйдя из санатория, мгновенно связалась с Машей, та тут же кинулась ко мне. Я соединился с Жоржем, тот обратился к Ксавье, поговорил с Бушероном, и мы с Манюней рано утром уже приземлились в Сан-Валентино.

– Экие стремительные, – пробормотала я.

– Ты же знаешь Машу, – хмыкнул Дегтярев, – с ней спорить бесполезно. Она еще и Маневина из командировки выдернула, но он только сегодня из Австралии во Францию прибудет. Мы с Ксавье поговорили с той Дарьей, что жила в пансионате. Дамочка, не смущаясь, выложила правду: они с мужем слегка повздорили, потом супруг решил не дуться и купил ей в качестве компенсации за ссору поездку на фешенебельный курорт. И да, с ней в одном вагоне, вот же смех, ехала ее полная тезка. Та Даша Васильева тоже собиралась отдыхать, ее встретил на перроне шофер.

Ксавье вызвал водителя санатория и спросил, не знает ли он случайно мужчину, с которым некоторое время провел на вокзале, ожидая клиентку. А я тем временем велел своему сотруднику Гене Новикову пробить по базе тетку из санатория, покалякать с ее мужем.

Шофер сообщил, что он не знаком с человеком, встречавшим другую даму, но парня знает носильщик, который с ним дружески беседовал. Того нашли, и он объяснил:

– Это Федор, он иностранец. В Бартолоно иногда люди из Москвы приезжают, я даже пару слов по-вашему знаю: сдрафствуй, как дьеля? Федор при мне несколько раз по телефону с кем-то говорил, я понял, что он из России, спросил: «Ты откуда будешь?» Он ответил: «Я поляк». Соврал. Польская речь шипит. Федор работает у человека, который живет где-то в горах. Шофер приезжает в Бартолоно, закупает в супермаркете продукты, там мы и познакомились, магазин принадлежит моему зятю. Где водитель живет, понятия не имею, ничего, кроме имени его не знаю. По-французски он говорит неплохо, но всегда привозит список, который ему хозяин составил, и дает его моему зятю. Вот мужик, на которого Федор работает, француз, в списке ни одной ошибки нет.

На момент общения с носильщиком я уже слышал рассказ Генки. Новиков приехал к супругу Дарьи Васильевой, того не оказалось дома, дверь особняка открыла его пожилая мать, увидела удостоверение Геннадия, услышала, что того интересует местонахождение ее невестки, и давай кричать:

– Мерзавка! Дрянь! Сын думает, что я не в курсе, но от меня ничего не скроешь! Повсюду видеокамеры спрятала. Специально аппаратуру в отсутствие сына и гадюки установила. Чуяла, что она зло замышляет. Жаль, я только сегодня утром прилетела из Вены, ездила ноги лечить, посмотрела запись, а там…

Не стану грузить всех дословным пересказом беседы, суть ее такова: мать до свадьбы предупреждала сына – Дарья мерзавка, а тот отмахнулся от ее слов. Родительница не успокоилась, наняла рабочих, нашпиговала особняк камерами и начала следить за Дарьей, она была уверена: невестка рано или поздно проколется, позовет, например, любовника. Терпению пожилой дамы можно позавидовать, ничего плохого невестка не делала, но свекровь неустанно следила за ней, а потом уехала на три месяца в Вену делать операцию, вернулась, бросилась к шпионскому оборудованию и узнала: Дарья пыталась отравить ее внучку, дочь олигарха от первого брака, но Господь отвел от малышки беду. Сок с ядом выпила нянька. Отец понял, кто на самом деле решил убить девочку, но сделал вид, что верит жене. А та рассказала ему, как нянька жаловалась ей на свою несчастную любовь и хотела покончить с собой. Смерть гувернантки сочли самоубийством, олигарх оплатил похороны несчастной, но нанял сыщика, который выяснил о Дарье много интересного. Через некоторое время муж отправил ее за границу. Только не в дом отдыха, а в частную тюрьму, где убийце самое место. Свекровь все знает точно, у нее есть запись того, как сын с кем-то в кабинете ночью про наказание супруги договаривался.

– Не дай бог такую мамашу иметь, – поморщилась я.