Сон любви

– Надеюсь на это, брат. Поедем через Чёрную чащу, так посоветовал отец! – Иоаким вспомнил, что Шун говорил о масках и в душе устыдился – сам он только что примерил одну, вымученно улыбнувшись уходящему в свои покои брату. Он не стал говорить ему о том, чтобы тот смирил свою гордыню, чтобы понял, что пороки человеческие – не то, что можно превозмочь за один, десять, даже сто лет, потому как знал сохранившуюся историю Мира очень неплохо и помнил, что войны, начавшиеся после ухода Рагима, велись так часто, как это вообще возможно. «Мир не может измениться так просто! – Иоаким чувствовал подступающую злость и не мог понять, что вызывает её. – Каждому нужен Учитель, Ярл, каждому ступившему на путь поиска Истины идиоту… Но знай брат, эту дорогу мы пройдём вместе, и если тебе суждено стать тем, за кем последуют люди, то я буду тем, что поможет тебе подняться и не свернуть с твоего пути!».

Наутро двое коней, обгоняя ветер, скалистым утесом мчались в сторону Черной чащи.

V

Между городом Эл и Городом-без-короля лежало несколько лесов, и текли две могучие реки, но роща чёрных эбеновых деревьев, славящаяся обилием страшных сказок, посвященных ей, всегда стояла особняком, и каждый обходил её третьей стороной. Хотя это действительно был кратчайший путь, путешественники никогда не пользовались им.

Иоакима, правда, тревожили не старые сказки. Брат Ярла погрузился в смятение – его обуревала тревога и злость, которые он связывал с судьбой Города-без-короля, на трон которого возводят спесивого юнца. «Неужели я так и подумал?.. – уже злился на себя Иоаким. – Но ведь это правда! Пороки людские – страшные противники, их не извести, этот сорняк, а братец так уверен в успехе и понимании слов старого Шуна!..».

Кто же ответит, где предел человеческой ненависти?.. Иоаким не был зол на брата за его удачи, о нет, он не был завистлив или малодушен, он осознавал свою роль и всеми силами желал уберечь Ярла от опрометчивости, которую пока не мог себе даже представить. Дорога ли действовала усыпляюще на острый ум юноши или причиной его гнева явилось нечто иное? Этот вопрос блуждал на самом краю сознания Иоакима, но его он пока не решался себе задать.

День клонился к вечеру, хвоистые ели провожали закатное солнце со скалистого побережья и спали, рассказывая неспешную песню о временах, когда и скалы, на которых они росли, были юными камешками. Неспешный скрип веток и шорох хвои сопровождали молчащих путников.

«Я найду способ рассказать каждому о мудрости Шуна! – даже в своих мыслях Ярл был возбуждён и восторжен, как будто уже победил всё зло Мира. – Я обязательно разделаюсь с пороками, когда найду их, и о справедливом правлении узнают все народы, и тогда война прекратится везде! Но что же гложет Иоакима, уж не испугался ли брат бабкиных сказок? Хотя, пожалуй, и правда стоит поберечься – пока скачешь ночью вдоль обрыва, лучше не отвлекаться на болтовню…» – решив так, герой дал шпоры коню.

«Чёрная чаща, как же! Вечное молчание под покровом тайны… Ох, брат, как же тебя переубедить, как заставить понять, что нужно время, силы и терпение, чтобы понять и вылечить собственное горе… – Иоаким резко оборвал себя и острая, ледяная догадка пронзила его ум. – Невозможно, немыслимо!.. Откуда Перегрин знает о ней?.. Отправил Ярла… Учитель… я не верю, я не верю!» – воспоминания нахлынули неудержимо, и Иоаким вспомнил всё в ярких красках, как если бы это было вчера – Чёрную чащу и страх одиночества, обиду и неверие в то, что брат бросил его, тёплые руки, слова: «Не бойся!» – и мягкий запах мха и коры. Почему он не подумал об этом раньше? Почему забыл, как сон, самое волнительное переживание своего отрочества? Чаща, будь она неладна!

– Остановимся на отдых брат, скоро начнёт светать, а мы всё загоняем коней! – слова Ярла пришлись как нельзя кстати, ещё немного, и Иоаким сам бы предложил закончить это безумие.

– Отличная мысль, брат.

Рассказать ему или оставить это?.. Неясно… Но ему предстоит править, ему нельзя идти на престол наивным мальчишкой!..

– Что с тобой, ты как духи леса бледен! – рассмеялся Ярл, высекая первую искру для костра над горсткой сухих подножных ветвей. – Никак встретил одного из них?

– Брат, мне нужно сказать тебе… – Иоаким решил поделиться своими опасениями, удивляясь, почему такая простая мысль не пришла ему в голову раньше.

– Что ж, изволь!

«Нет границ твоему веселью, дитя! Не верится порой, что это и есть великий воин».

– Ты слишком счастлив и воодушевлён…

– Нашёл беду, быть счастливым!

«Да послушай же ты наконец!».

– Да, брат, это может обернуться бедой, – внешне спокойно продолжал свою мысль Иоаким. – Я знаю тебя всю жизнь. Ты никогда не отличался выдержкой или умением убеждать. Твоя прямота делает тебе честь, как солдату, но никак не политику. Ярл, пойми – я изучал науку управления, пока ты ломал копья и крушил щиты на учебной площадке, я знаю, что нельзя управлять народом, как маленьким ребёнком…