Сон над бездной

Голова женщины была неестественно свернута набок. Лицо и одежда в крови. Кравченко наклонился над трупом. Внимательно начал все осматривать.

– Помоги-ка мне ее перевернуть, – попросил он Мещерского.

– Вадим, ее нельзя трогать до приезда милиции!

– Но я должен посмотреть, убедиться.

– В чем?

Кравченко засопел и сам, без помощи Мещерского, приподнял тело, перевернул. Голова Лидии Шерлинг запрокинулась.

– У нее шея сломана и голова разбита. Вот тут и на камнях кровь, она о камни прямо ударилась. Наверное, и внутренние повреждения сильные, переломы костей. – Кравченко положил тело в прежнюю позу. – Анджей, возвращайтесь, скажите – медпомощь опоздала, пусть вызывают милицию, прокуратуру. Или кто там у них здесь. Мы тут пока останемся. – Он дотронулся до кровавого пятна на камнях. – Кровь-то уже успела свернуться. Я, конечно, не эксперт, но… Смерть наступила часа три назад. Сейчас половина одиннадцатого, так что…

– Ты хочешь сказать, что она упала оттуда, со смотровой площадки, еще утром? – Мещерский в замешательстве перевел взгляд с трупа на сиреневый коврик для медитации, который был у него в руках (они не оставили его под рябиной, а забрали с собой, что, по сути, было большой ошибкой).

Внезапно горную тишину разорвал стрекот винтов – высоко над ними летел вертолет. Стая ворон, рассредоточившаяся было по деревьям, снова с негодующим карканьем взмыла к облакам. И в этом шуме… Мещерский услышал шорох осыпающихся камешков… шорох камешков под чьими-то шагами. Он резко обернулся и…

Шагах в двадцати от них стоял незнакомец. Его фигура выделялась на фоне кустов, которыми густо зарос противоположный склон крепостного рва. Ветви их все еще качались – значит, он появился именно оттуда. На вид ему было лет тридцать пять – это был невысокий стройный красивый брюнет с очень бледным лицом и серо-голубыми глазами. Одет он был, несмотря на жаркий день, в черные кожаные брюки, черную рубашку и какое-то подобие черного двубортного бушлата, какие только в этом сезоне вошли в моду. Мещерский подумал, что тип этот до боли напоминает героя «Мертвой зоны» в исполнении Кристофера Уокена. Отчего-то эта ассоциация здесь, в этой протухшей от нечистот средневековой яме, над изуродованным окровавленным телом, не показалась ему ни забавной, ни оригинальной. Незнакомец молча смотрел на них, потом шагнул, легко вспрыгнул на валун – словно хотел быть выше.

– Эй, вы кто такой? – окликнул его Кравченко.

– Она мертва? – голос у незнакомца был отчетливый и звучный.

– Она-то мертва, а вы кто, откуда взялись?

– Спросите у них, кто я такой. – Незнакомец сошел с валуна как с пьедестала. – Когда же это случилось?

– Это ж пан Гиз, – хмуро сообщил Вадиму один из охранников.

– Бедная женщина… Так, когда же это произошло? – Тот, кого назвали Гизом, медленно приблизился к трупу Лидии Шерлинг. – Я ее знаю… она говорила, что она дочь священника… Надо же – какое совпадение, а? Какое поразительное совпадение.

– Что вы делаете здесь, во рву? – грубо спросил его Кравченко.

– Кажется, то же, что и вы, смотрю. И вижу смерть. – Незнакомец выпрямился. – А вы давно в замке? Раньше мы с вами здесь не встречались.

– Мы только вчера приехали, – ответил Мещерский (странно, у него вдруг под этим тяжелым пристальным серо-голубым взглядом возникло чувство, что он должен, просто обязан ответить. Чувство это было неприятным, словно навязанным откуда-то извне).

– С господином Шагариным Петром Петровичем? – спросил незнакомец. – Он уже здесь?

Вдали на шоссе послышался вой милицейских сирен.

Все дальнейшее происходило как в плохом детективе. Сергей Мещерский воспринимал все словно в тумане – два потрепанных «газика» с мигалками, орда представителей закона в погонах, в фуражках с кокардами. Суета, гомон, вспышки фотокамер: эксперт – по виду сущий мальчишка-десятиклассник – снимал тело Лидии Шерлинг то так, то этак. Приехала раздолбанная «Скорая» – «Швидка допомога». Появились какие-то зеваки – местные жители: женщины в платках, в теплых вязаных кофтах, в резиновых ботах, несмотря на жаркий день, коричневые от загара мужики – не поймешь какого возраста – молодые, старые, с обвислыми усами, в потрескавшихся кожанках, суконных пиджаках, в клеенчатых шляпах, что носили еще совпартработники времен «развитого социализма». На всем лежал отпечаток нищеты и упадка. И по сравнению с декорациями Верхнего замка и «ужином при свечах» все это выглядело таким убогим, что глаза бы не глядели. Сгрудившись на краю крепостного рва, местные молча наблюдали за тем, как тело Лидии Шерлинг уложили на носилки и погрузили в «Скорую», чтобы везти в местный морг на вскрытие.