Сон № 9

Погода тихая, по небу плывут чешуйки облаков. Я сижу в общей спальне после банкета по случаю нашего отплытия. Я вволю отведал рыбы, белого риса, сушеных водорослей, катигури^[164], консервированных фруктов и сакэ, которое нам прислал сам император. Так как погода сегодня прекрасная, церемонию по случаю завершения подготовки подразделения Кикусуи провели на открытом воздухе, на спортивной площадке. Присутствовала вся база – от коменданта Удзины до последнего поваренка. Над базой, кораблями и подводными лодками одновременно подняли флаги с восходящим солнцем. Духовой оркестр играл «Кимигаё»^[165]. На нас были мундиры, специально сшитые для нашего подразделения кайтэн: черные, с кобальтово-синим кантом и зеленой хризантемой, вышитой на левой стороне груди. Нас удостоил напутственного слова сам Мива, вице-адмирал Шестого Императорского флота^[166]. Он не только непревзойденный тактик морского боя, но и прекрасный оратор, и его слова запали нам в душу.

«Вы – мстители, готовые к расправе над убийцами ваших отцов и насильниками ваших матерей. Ваши души не упокоятся, если вы не уничтожите врага! Смерть легче перышка, но долг тяжелее горы! Иероглифы „кай“ и „тэн“ означают „поворот“ и „небеса“, поэтому я заклинаю вас, поверните небеса так, чтобы землю богов снова озарил свет!»

Один за другим мы всходили на подиум, и вице-адмирал вручал каждому ленту-хатимаки, чтобы обвязать чело по древнему самурайскому обычаю, и меч для сэппуку – он служил напоминанием о том, что наши жизни принадлежат Его Императорскому Величеству, а также орудием избавления от унизительного плена, если роковая случайность помешает нам поразить цель. Под звуки «Кимигаё» мы поклонились портрету императора. Потом священник повел нас в синтоистский храм помолиться о славе.

Абэ, Гото и Кусакабэ пишут письма родным, я тоже напишу вам и вложу в конверт прядь волос и ногти для сожжения. Из письма вы узнаете мою последнюю волю, повторю ее и здесь: Такара, до возвращения отца ты – глава семьи Цукияма. Какие бы испытания ни ожидали тебя, храни наш меч. Передай своим сыновьям и сыновьям своих сыновей цельность и чистоту нашего имени. Моя душа поселится в храме Ясукуни^[167], вместе с мириадами моих собратьев, отдавших жизнь за императора. Приди туда помолиться, принеси наш меч, и пусть на его клинке заиграет свет. Я буду ждать.

8 ноября 1944 г.

Погода: ясно, легкая дымка. Кленовые листья горят багрянцем. «I-333» покинула берег Оцусимы. Проводы состоялись в 09:00 у пристани. Бригада кинооператоров снимала наше отплытие для хроники новостей. Я помахал в камеру, Такара, на случай, если вы с друзьями в Нагасаки увидите меня на экране кинотеатра. Лейтенант Камибэппу произнес речь от имени подразделения Кикусуи, в которой поблагодарил наших наставников, принес извинения за наши ошибки и пообещал, что каждый пилот кайтэн сделает все возможное, чтобы нами гордилась страна. После этого мы отдельно поблагодарили госпожу Осигэ. Она задыхалась от волнения и не могла говорить, но иногда слова – помеха тому, что хочет сказать сердце. После ритуального распития омики^[168] мы с офицерами под крики «банзай!» взошли на борт подводных лодок. Мы стояли на своих кайтэн и махали оставшимся на берегу товарищам, пока не скрылись за западной оконечностью острова. Небольшая флотилия рыбацких лодок и тренировочных каноэ проводила нас в открытое море. Гото смотрел на дочерей рыбаков в бинокль Кусакабэ. Абэ только что объявил, что техническая проверка состоится на час раньше, поэтому рассказ о «I-333» я отложу до завтра.

9 ноября 1944 г.