Сон павлина

— Мне тетушка Лида сказала, что если девушка желает быть счастливой, она должна выйти замуж за обеспеченного человека. А вы очень подходящий. Вот за Павла зачем мне выходить? Хоть он и симпатичней вас, но у него всего одна комната.

Валерий, смеясь, посмотрел на друга.

— Ты видишь — уроки тетушки Лиды она усваивает лучше, чем мои.

— Почему, я и ваши хорошо усваиваю, — воскликнула она с наивной простотой, не свойственной царице Клеопатре. — Я уже освоила весь алфавит, умею читать, писать, шить, — она стала загибать тонкие пальцы, — освоила утюг, стиральную машину, пылесос, электробигуди. Знаю, что младенцев в настоящее время кормят манной кашей и всевозможными питательными смесями, выпускаемыми пищевым комбинатом «Малыш», так что я стала очень современной девушкой. А вот Александр Сергеевич постоянно отлынивает от ваших заданий.

— Ладно, проверим, чем он занимается, — Валерий встал и направился к двери, подхватив валявшуюся на полу куклу.

Клеопатра задержалась в кабинете, опасаясь гнева Пушкина, на которого нажаловалась учителю.

По дороге, пользуясь отсутствием девушки, Валерий пояснил другу:

— Я все-таки пытаюсь расшевелить творческие способности в каждом испытуемом и даю им задания в соответствии с прошлыми их интересами. Ломоносова заставил изучить химию и физику, Бруно — современную астрономию и математику, Пушкина — основы стихосложения, ямбы, хореи. Не знаю только, чем занять Клеопатру и какие способности пробудить в ней. В истории я слабоват, кто знает, чему учили царей и цариц, да и считаю — все их наклонности в современной жизни излишни, поэтому учу ее по обычной школьной программе и стараюсь воспитать просто хорошей девушкой. Но дурные наклонности в ней то и дело лезут наружу. Вот, пожалуйста, пришла, нажаловалась.

Они остановились у комнаты, предоставленной в распоряжение Пушкина. Ученый заглянул в «глазок». В противовес сказанному Клеопатрой, поэт расхаживал взад-вперед по ковровой дорожке, задрав голову к потолку и, вдохновенно размахивая руками, что-то декламировал.

На лице ученого отразилась радость надежды.

— Кажется, сочиняет.

— Давай зайдем, проверим, какое творение он создал. Только заходи тихо, чтобы не спугнуть его, — предложил Павел.

Они бесшумно отворили дверь, осторожно проскользнули внутрь и замерли у порога. Но как только ученый и журналист скрылись в комнате, место у «глазка» заняла Клеопатра. В уши же вошедшим ударило громкое и вдохновенное:

Жил-был у бабушки серенький козлик,
Серенький козлик — старый козел, —

И вслед за этим, не меняя тона и интонации, с тем же пламенным чувством понеслось:

А рядом в траве сидел кузнечик,
Совсем как огуречик, зелененький он был,
И с мухами дружил…

Ошарашенный такими заявлениями, Валерий возмутился:

— Александр Сергеевич, это же чистый плагиат. Видите ли, насмотрелся детских передач и теперь «сочиняет». Придется мне телевизор убрать из вашей комнаты.

— А что здесь плохого? — невинно заморгал глазами поэт. — Такого же целого стихотворения нет, где одновременно говорится о козле, кузнечике и дружащих с ними мухах. Вот покажите мне стихотворение, где говорится сразу обо всей компании. Нет такого произведения. А у меня есть.

— Да, вижу я, какой вы поэт, — вздохнул учитель и показал на куклу. — А это зачем разломали?

Пушкин пожал плечами и признался:

— Хотелось узнать, чем она пищит и почему моргает.

— Здоровое детское любопытство. Видишь ли, — ученый обратился к журналисту, — у них периодически проявляются детские привычки, детские способы познания мира. Узнать — значит что-то поломать. — И, повернувшись к поэту, стал отчитывать его. — Нельзя так, Александр Сергеевич. Если вам что-то интересно, обратитесь ко мне, я объясню, расскажу, покажу. А оттого, что вы сломаете, мало пользы. Куклу испортили, а ничего не узнали. Вам нужно терпеливо учиться, чтобы познать мир вокруг себя.

— А чего его познавать — солнце светит, и хорошо, — с некоторой развязностью и чувством собственного достоинства проговорил Пушкин. — Зачем учиться, если мне и без того уже памятник поставили? Кстати, я хотел бы взглянуть на него. Достаточно ли хорошо сделан.

— Памятник воздвигли поэту, а вот вы кто такой, надо еще выяснить, — возразил Валерий. — Вы и часы сломали? Признавайтесь.

Александр Сергеевич помялся, но отпираться не стал.

— Они так забавно тикают. Я хотел узнать, что у них внутри жужжит.

— Дайте-ка мне части, — Валерий протянул руку.

Александр Сергеевич нехотя полез в карман брюк и высыпал оттуда пригоршню мелких деталей. В тот же миг из-за двери выскочила Клеопатра и затараторила:

— Вот видите. Я же говорила — он всё ломает. Он и в телевизор собирался влезть, но его током ударило, он и отскочил. Пусть извиняется за мою куклу. Падай передо мной на колени и в слезах моли о прощении.

Она капризно выпятила губки и жеманно повела плечами.