Сон после полуночи

- Самое настоящее оскорбление императорского величества, за которое нужно немедленно сбросить с Тарпейской скалы!

- Цезарь! - выступив вперед, со свойственной ему прямотой предупредил Гальба. – Прикажи страже наказать этого бывшего раба, или я сам заставлю его уважать римские обычаи!

Клавдий жестом остановил разгневанного сенатора, и Нарцисс спокойно докончил:

… А также историю вашего великого Рима, Карфагена, Египта, Сирии и вообще, как верно заметил достойнейший Луций Вителлий, историю народов всей земли!

Да ниспошлют тебе для этого боги здоровья и сил! - торопливо добавил Паллант, поняв вслед за Нарциссом, что одолеть сенаторов можно, только играя на этой, главной струне огромной безвольной лиры, имя которой - Клавдий.

Спасибо, друзья мои, за то, что вы так понимаете своего ц езаря! - растроганно пробормотал император и, переходя на язык Гомера, приветливо улыбнулся: – Разделите хоть несколько труд с ним жестокий!1

- Несколько? - переспросил Силан и, закрывая собой Клавдия от эллинцев, воскликнул: - Да мы готовы взвалить на свои плечи все, что прикажешь!

- Все бремя императорской власти! - с готовностью подтвердил Гальба. - Только прикажи!

- Это... правда?! - обрадовался Клавдий, для которого и эти слова показались созвучными его утренним думам, а так как они прозвучали из уст сенаторов, то и особенно приятными.

Окончательно повеселев, он принялся обнимать по очереди римлян, одаривая каждого искренним, признательным поцелуем. Последним к нему подошел Сенека.

Клавдий поцеловал его и, встав с кресла, направился к поднявшимся на помост эллинам. Но тут же перед ним неожиданно вырос Силан, а Афер, взял под локоть и, отвлекая пустячной просьбой, повел к креслу.

Стих из «Илиады».

Императору не оставалось ничего другого, как радушно махнуть рукой донельзя огорчившимся вольноотпущенникам.

Удобно разместившись в кресле, он взглянул на клепсидру и, увидев, что до начала приема еще несколько минут, спросил:

- Друзья мои, угадайте, кто приснился мне сегодняшней ночью?

- Юпитер? - почтительно осведомился Афер.

- Нет! - ответил за Клавдия Вителлин Старший и шепотом, но так, чтобы было слышно цезарю, добавил: - И очень жаль, ибо это был бы разговор двух равных собеседников!

- Тогда Гомер? - предположил Сенека, вспомнив, что император начал свою беседу со стихов великого поэта.

Клавдий отрицательно покачал головой.

- Мессалина? - громко спросил Силан, желая подчеркнуть, что цезарь женат на его падчерице.

- А может, Тит Ливии? - подступил к самому креслу Нарцисс, решив, что настало время для новой атаки на цезаря.

И он не ошибся в своих расчетах. Сердце Клавдия дрогнуло.

- Увы, друзья, - благодарно дотронувшись до руки вольноотпущенника, вздохнул он. - Мне приснился всего лишьГай Цезарь...

- Гай? - побледнел Афер.

- Цезарь?.. - озадаченно переспросил Сенека.

- Калигула?! - уточнил Силан.

- Да-да, мой племянник! - кивнул Клавдий и, рассказав весь сон от начала до конца, спросил: - Что все это может означать для меня?

- Только хорошее! - поспешил заверить его Вителлий Старший. - Видеть свою смерть во сне - всегда к удаче!

- Но цезаря не убили, а только пытались это сделать, что далеко не одно и то же для верного толкования сна! – резонно заметил Каллист.

- О, боги, быть может, хотели даже обезглавить! - в непритворном ужасе вскричал Силан.

- Погоди! - остановил его Клавдий, заинтересовавшись словами вольноотпущенника. - Я вижу ты, Каллист, неплохо разбираешься в сновидениях?

Эллин обрадовано кивнул:

- Да, цезарь! Я специально брал уроки у лучших толкователей снов, чтобы знать, что будет со мной завтра...

- Стало быть, ты даже знаешь, что будет с тобою сегодня? - с деланным уважением спросил Афер, перемигиваясь с Гальбой.

- Ничего страшного, уверяю тебя, хоть я и не умею толковать сны! - улыбнулся побледневшему Каллисту Клавдий. - Говори, но учти - мне нужна одна только правда!

- Воля твоя! - поклонился Каллист. - Если тебя собирались обезглавить, вот тебе для сравнения похожий случай. Одному провинциалу приснилось, что он тоже остался без головы, и вскоре ему было даровано римское гражданство. Не гневайся, цезарь, но твой сон не к добру!

- Но почему? Почему?! - удивленно вскричал Клавдий. - Ведь получить римское гражданство - великая честь для чужестранца!

- Я же говорю, что нужно научить этих эллинов уважать наши обычаи! – напомнил Гальба.

- Возможно, - не глядя на сенатора, ответил Каллист и многозначительно шепнул Клавдию: - Но тот человек, согласно этим обычаям, лишился прежнего имени и положения...

- Ты хочешь сказать, что я тоже... - не в силах вымолвить до конца то, что мелькнуло у него в голове, ахнул император. - А... если мне просто хотели пронзить грудь?

- Ничего себе «просто»! - зябко передернув плечами, пожаловался Аферу Силан. – Тогда следующими были бы мы с Мессалиной!

- Увы, Цезарь! - подумав, развел руками Каллист. - И в этом случае мне нечем утешить тебя. Если бы ты был молодым, это означало бы - новую любовь. Но, прости, в твои годы и при твоем здоровье ранение в грудь предсказывает самые печальные вести...