Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI — СХХ.

Итак, Баоюй допустил оплошность и хотел объяснить, в чем дело, но тут появилась Цювэнь и сказала:

— Второго господина Баоюя зовет отец!

Баоюй так удивился, что едва не вскрикнул: зачем он снова понадобился отцу? Но делать нечего, пришлось пойти.

— Я позвал тебя по важному делу, — промолвил Цзя Чжэн. — Во время траура ходить в школу не полагается, но дома повторять пройденное необходимо. Пока я свободен, будешь каждые два-три дня писать сочинения и отдавать мне на просмотр. Хочу проверить, каковы твои успехи.

Баоюй лишь поддакивал.

— Цзя Хуаню и Цзя Ланю я тоже велел повторять пройденное, — продолжал Цзя Чжэн. — И если твои сочинения окажутся хуже, я окончательно в тебе разуверюсь.

— Я буду стараться! — произнес Баоюй.

— А теперь иди!

Баоюй вышел и столкнулся с Лай Да, которого сопровождали несколько человек. С книгами в руках они направлялись к Цзя Чжэну.

Едва Баоюй прибежал домой, как Баочай бросилась к нему с расспросами и очень обрадовалась, узнав, что отец велел ему писать сочинения, чего нельзя было сказать о Баоюе. Однако нарушить повеление отца он не решался. Только он сел, чтобы собраться с мыслями, как пришли две монахини из монастыря Дицзан-вана.

— Как поживаете, вторая госпожа? — спросили они Баочай.

— А вы как? — не отвечая на вопрос, осведомилась Баочай и приказала служанкам угостить монахинь чаем.

Баоюю очень хотелось поговорить с монахинями, но он знал, что Баочай это не понравится. А монахини, встретив холодный прием со стороны Баочай, вскоре стали прощаться.

— Посидели бы еще, — из вежливости предложила Баочай.

— Простите нас, — ответила одна из монахинь. — В последние дни нам все время приходилось молиться и устраивать жертвоприношения в кумирне Железного порога, поэтому мы и не приходили справиться о здоровье госпожи и ее невесток. Но сегодня нам наконец удалось навестить госпожу, а сейчас мы торопимся к четвертой барышне Сичунь.

Баочай кивнула, предоставив монашкам поступать как им угодно.

Направляясь к Сичунь, монахини повстречали Цайпин.

— Твоя барышня дома? — спросили они.

— Ох, лучше не говорите о ней! — воскликнула Цайпин. — Вот уже несколько дней, как она не притрагивается к еде.

— А что случилось? — удивились монахини.

— Это длинная история. Пойдете к ней, и она сама вам все охотно расскажет.

Сичунь вышла монашкам навстречу.

— Здравствуйте! — сказала она. — А я-то думала, вы совсем нас забыли, потому что дела наши плохи!

— Амитаба! — вскричали монахини. — Можете нам ничего не давать, мы все равно будем вас считать нашими благодетелями — ведь монастырь наш все время находился на содержании у вашей семьи, сколько мы от старой госпожи получали милостей! Но старая госпожа, увы, умерла, и мы пришли повидаться с госпожами и их невестками. Всех обошли, а теперь вот к вам решили зайти.

Сичунь спросила, что случилось с монахинями из монастыря Шуйюэ.

— Там какая-то неприятность, — отвечали монахини, — их настоятельница никого в монастырь не пускает. А известно вам, что настоятельница Мяоюй из кумирни Бирюзовой решетки сбежала с мужчиной?

— Откуда пошли эти сплетни? — возмутилась Сичунь. — Язык надо отрезать тому, кто их распускает! Ее похитили разбойники, а на нее же еще и клевещут.

— Настоятельница Мяоюй всегда вела себя очень странно. Только напускала на себя вид праведницы, — заметила одна из монахинь. — Мы не хотели вам говорить, барышня. Но разве была она похожа на нас? Ведь мы всецело посвятили себя молитвам, самоусовершенствованию и поискам путей к спасению!

— А в чем можно найти спасение? — спросила Сичунь.

— О таких, как мы, говорить не приходится, — отвечали монахини, — а вот знатные барышни вроде вас вряд ли всегда будут жить в роскоши. Но когда обрушится несчастье, думать о спасении будет поздно! Одна лишь добрая и скорбящая бодхисаттва Гуаньинь может посочувствовать вам в ваших страданиях и указать путь к спасению. Вот почему и говорят: «Добрая, милосердная, спасающая от мук и несчастий бодхисаттва Гуаньинь». Мы отреклись от мира, и хотя страданий нам приходится претерпевать больше, чем госпожам и барышням из знатных семей, зато не подстерегают нас на каждом шагу опасности. Мы никогда не станем бодхисаттвами, но благодаря самоусовершенствованию можем когда-нибудь возродиться в мужской оболочке, а это для нас великое счастье. Мы не похожи на нынешних женщин, которым некому пожаловаться на свои горести и обиды.

— Ах, барышня! Если вы выйдете замуж, вам придется всю жизнь следовать за мужем и выполнять свой супружеский долг, где уж тут предаваться самоусовершенствованию? Ведь этому надо посвятить всю жизнь. Настоятельница Мяоюй ставила себя выше нас, простых монахинь, относилась к нам с неприязнью, считая невеждами. Ей неведомо было, что судьба иногда посылает счастье простым людям, а таких, как она, обрекает на страдания!

Слова монахинь затронули самые сокровенные чувства Сичунь, и, не стесняясь служанки, она рассказала им, как к ней относится госпожа Ю, как тяжело ей пришлось, когда она присматривала за домом, а затем показала монахиням остриженные волосы.