Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI — СХХ.

Госпоже Ван, как вы уже знаете, Чжэнь Баоюй пришелся по душе, и она сказала:

— Мне так хочется позаботиться о вашем сыне! У нас в доме были четыре девушки, но две умерли, а третья замужем. Есть, правда, младшая сестра Цзя Чжэня, но она совсем юная и не подойдет вашему сыну. У моей старшей невестки Ли Вань две сестры. Одна уже просватана, а вторая, Ли Ци, как раз хорошая пара вашему сыну. Вот я не мешкая их и сосватаю. Одно плохо: семья у нее не очень состоятельная.

— Стоит ли об этом говорить! — отвечала госпожа Чжэнь. — Ведь мы сами бедны. Как бы нам не отказали!

— Но вашего супруга восстановили в должности, — заметила госпожа Ван, — и теперь дела у вас поправятся.

— Хорошо бы ваше предсказание сбылось! — воскликнула госпожа Чжэнь. — Значит, будете свахой?

Как только зашла речь о сватовстве, Чжэнь Баоюй пошел в кабинет Цзя Чжэна, чтобы продолжить разговор с Баоюем. Но там был Цзя Чжэн, и между гостем и хозяином снова завязалась беседа.

Вскоре из-за дверей донесся голос слуги:

— Господин, матушка собирается уезжать!

Чжэнь Баоюй попрощался и вышел.

Баоюй так долго мечтал о встрече с Чжэнь Баоюем, надеялся обрести друга, но на деле после короткого разговора выяснилось, что они не сходятся во взглядах.

После отъезда гостя Баоюй вернулся к себе угрюмый и молчаливый. Все сразу заметили, что он не в духе.

— Чжэнь Баоюй в самом деле похож на тебя? — спросила Баочай.

— Только внешностью, — отвечал Баоюй. — А вообще-то он чересчур ограничен.

— Зачем порочить людей! — возмутилась Баочай. — Ведь ты видел его всего раз!

— Мы с ним беседовали, — отвечал Баоюй, — и он ушел от прямого и откровенного разговора. Только и знает, что рассуждать о «служебных делах» да о «преданности и почтении». Как же его после этого не назвать ограниченным?! И надо же было ему уродиться похожим на меня! Я думал найти в нем свой идеал, а теперь готов отказаться от собственной внешности!

— Смешно тебя слушать! — промолвила Баочай. — Ну как можно отказаться от внешности? К тому же рассуждает господин Чжэнь вполне здраво, каждый мужчина должен стремиться возвыситься и прославить свое имя. Разве подобает мужчине думать только об удовольствиях?! Мало того что сам не обладаешь достоинствами настоящего мужчины, так еще обвиняешь других в ограниченности!

Баоюй и так был расстроен, а слова Баочай подлили масла в огонь. Он помрачнел еще больше, но промолчал, лишь усмехнулся. Баочай не придала этому никакого значения. Видно, сказала что-то не так, и муж над ней насмехается. Ей и в голову не могло прийти, что у него начинается приступ безумия.

Напрасно старались служанки вывести его из этого состояния.

Утром все признаки безумия были налицо.

Между тем госпожа Ван решила поговорить с Цзя Чжэном о Сичунь. Ведь если не отпустить ее в монастырь, она покончит с собой, хоть день и ночь за ней следи.

Очень недовольный, Цзя Чжэн сказал:

— Как могла наша семья дойти до такого позора!

Он позвал Цзя Жуна, сделал ему выговор и велел передать матери:

— Пусть поговорит с Сичунь. Если та будет настаивать на своем, мы перестанем считать ее членом нашей семьи!

Цзя Чжэн и не подозревал, что если бы не госпожа Ю, все, может быть, и обошлось бы, но она донимала девушку, и та решила покончить с собой.

— Девушка не может вечно жить дома, — говорила Сичунь госпоже Ю. — Если со мной случится то же, что со второй старшей сестрой Инчунь, я все равно умру, только доставлю огорчение старшему господину и госпожам. Отпустите меня и считайте, что я умерла. Тогда я всю жизнь проживу праведно, а вы докажете мне свою любовь! К тому же я не собираюсь выходить замуж. Буду жить в кумирне Бирюзовой решетки. Все мои вещи возьмите себе! Давайте это решим, пока монахини еще здесь. Вы сохраните мне жизнь. А не отпустите — останется лишь покончить с собой. Старшему брату, когда он вернется, я скажу, что это моя добрая воля. Если же я умру, он сразу поймет, что в этом повинны вы.

Госпожа Ю давно не ладила с Сичунь. Она не стала спорить с девушкой и отправилась к госпоже Ван.

Но госпожа Ван в это время была у сына и, очень расстроенная, отчитывала служанок:

— Почему сразу не доложили, что второй господин заболел?!

— Трудно понять, что происходит со вторым господином, — сказала Сижэнь. — Ведь еще утром приходил к вам справляться о здоровье, а потом началось. Вторая госпожа Баочай не хотела расстраивать вас, потому и не доложила.

Баоюй слышал, как мать ругает служанок, и пришел им на помощь:

— Матушка, успокойтесь, я совершенно здоров! Только на душе немного тоскливо!

— Надо было раньше сказать, — промолвила госпожа Ван, — пришел бы доктор, прописал лекарство, ты выпил бы раза два и поправился! Помнишь, как ты болел, когда пропала яшма? А что будет, если такое опять повторится?

— Раз вы, матушка, так беспокоитесь, пригласите врача, пусть пропишет лекарство.

И госпожа Ван распорядилась пригласить врача. Ей было сейчас не до Сичунь, она думала только о Баоюе. Дождалась, пока пришел врач, прописал лекарство, и лишь после этого вернулась к себе.

После того Баоюю день ото дня становилось все хуже. Он совсем перестал есть.