Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI — СХХ.

Слова госпожи Ван успокоили Сичунь, она поблагодарила ее, вытерла слезы, а затем поклонилась госпоже Син, Ли Вань, госпоже Ю и остальным.

Госпожа Ван позвала служанок и спросила, хотят ли они разделить участь барышни и стать монахинями.

— Как вам будет угодно, госпожа, — отвечала за всех Цайпин.

Госпожа Ван поняла, что служанки не жаждут уйти в монахини, и стала думать, кого бы оставить с Сичунь. Сичунь опасалась, как бы весь этот разговор не повредил здоровью Баоюя, который тоже был здесь. Но, против ее ожиданий, Баоюй оставался спокойным и лишь произнес со вздохом:

— Да, поистине трудно кого-то найти.

Сижэнь слова Баоюя опечалили. Баочай украдкой уронила слезу, подумав, что Баоюй не в себе.

Госпожа Ван хотела спросить других служанок, но тут Цзыцзюань опустилась перед ней на колени и проговорила:

— Госпожа, как собираетесь вы поступить с девушками, состоявшими при четвертой барышне?

— Насильно заставить их идти в монахини я не могу! — ответила госпожа Ван. — Все зависит от их собственного желания.

— Барышня сама захотела заниматься самоусовершенствованием, служанки тут ни при чем, — промолвила Цзыцзюань. — Пусть не сочтут это другие служанки упреком, каждый поступает так, как считает нужным. Я долго служила барышне Линь Дайюй, и вы, госпожа, знаете, как она любила меня. Доброта ее поистине простиралась выше гор, и я не знаю, как ее отблагодарить! До сих пор раскаиваюсь в том, что не последовала за ней. Но сделать этого я не могла, потому что не успела отблагодарить господ за их великие милости. Ныне же прошу разрешить мне до конца жизни прислуживать четвертой барышне. О большем счастье я и не мечтаю.

Госпожи Син и Ван долго молчали. Баоюй при упоминании о Дайюй расстроился до слез. Но потом вдруг расхохотался и воскликнул:

— Мне не следовало ничего говорить! Но матушка своей милостью отдала Цзыцзюань мне в услужение, и теперь я осмелюсь просить матушку разрешить ей поступить по собственному усмотрению.

Госпожа Ван не без удивления заметила:

— Прежде, когда твои сестры выходили замуж, ты убивался и плакал, а сейчас не возражаешь против того, чтобы четвертая сестра ушла в монахини. Что сталось с тобой?

— Если четвертой сестре и в самом деле разрешено стать монахиней и она не изменит своего решения, я кое-что скажу матушке.

— Какой же ты смешной, второй брат! — проговорила Сичунь. — Разве посмела бы я вести об этом речь с госпожами, если бы не была тверда в своем решении? Могу повторить слова Цзыцзюань: «О большем счастье я и не мечтаю!» Если же откажут, мне останется лишь умереть. Так что не бойся, брат! Говори, что хотел!

— Пусть не думают, что я разглашаю какую-то тайну, — проговорил Баоюй, — но все должны знать, что предопределила судьба. Разрешите, я прочту стихотворение!

— У людей горе, а ты вздумал читать стихи! — зашумели все. — Даже зло берет!

— Это не мои стихи! — возразил Баоюй. — Я побывал в одном месте и там их прочел, а теперь хочу, чтобы и вы послушали.

— Ну ладно, читай, но не городи чушь.

И Баоюй прочел:

Весны нет краше третьей трети,
Но все уходит на закат.

И на монашеское платье

Сменила дева свой наряд.

Как жаль! Сиятельная дама

Из дома, где кругом шелка,

Вдруг оказалась возле Будды

Во мгле мерцающих лампад…

Больше всех стихи взволновали Баочай и Ли Вань.

— Амитаба! — воскликнули они. — В Баоюя вселилась нечистая сила!

Госпожа Ван только головой покачала и спросила:

— Где ты прочел эти стихи?

— Не спрашивайте, матушка, — отвечал Баоюй, — прочел я их там, где они записаны.

Госпожа Ван подумала и вдруг заплакала:

— Не говори ерунды! Скажи, откуда ты знаешь эти стихи? Теперь я все поняла! Но что же мне делать? Как быть? Ах, поступайте как вздумается! Только подождите, пока я навеки закрою глаза!

Баочай старалась успокоить госпожу Ван, но, услышав ее слова, почувствовала, как сжалось от боли сердце, и горько заплакала. Сижэнь упала бы на пол без чувств, не подхвати ее Цювэнь.

Один только Баоюй не плакал, не утешал никого, молча стоял. Цзя Лань и Цзя Хуань поспешили улизнуть.

— Брату Баоюю больно, что Сичунь уходит в монахини, вот он и болтает с горя всякие глупости, — пыталась утешить Ли Вань госпожу Ван, — его болтовню нельзя принимать всерьез. Решайте скорее, как быть с Цзыцзюань, она все еще стоит на коленях.

— Что я могу сделать?! — вскричала госпожа Ван. — Никого не заставишь свернуть с избранного пути! К тому же это, как сказал Баоюй, предопределено судьбой!

Цзыцзюань низко поклонилась госпоже Ван, а затем Баоюю и Баочай. Сичунь тоже поклонилась госпоже Ван и поблагодарила ее.

— Амитаба! — воскликнул Баоюй. — Вот и хорошо! Не ожидал я, сестра, что ты первой ступишь на праведный путь!

Баочай с трудом сдерживалась, чтобы не выдать охвативших ее чувств. Сижэнь, не стесняясь госпожи Ван, выкрикивала сквозь рыдания:

— Я тоже хочу уйти в монахини!..