Сон в красном тереме. Том 2

Выработав план действий, они направились к госпоже Син и госпоже Ван, где пытались уговорить Си-чунь отказаться от своего намерения. Однако Си-чунь упорно твердила, что непременно уйдет в монахини, а если ей не разрешат, она просила отвести хоть пустую комнату, где она могла бы читать сутры и совершать поклоны Будде.

Никто не знал, на что решиться. Тогда госпожа Ю, боясь, как бы Си-чунь не покончила с собой, сказала:

– Если мы ее отпустим, люди подумают, что мы не могли ужиться с барышней и вынудили ее уйти в монахини! Поэтому отпускать ее нельзя! Она останется дома, и я беру ответственность за это на себя! Брат Цзя Цян напишет письмо Цзя Ляню и Цзя Чжэню и расскажет им об этом!

Цзя Цян в ответ поддакнул.

Если вы хотите знать, согласились ли на такое предложение госпожа Син и госпожа Ван, прочтите следующую главу.

Глава сто восемнадцатая, в которой повествуется о том, как дядя и брат за свои прежние обиды мстили беззащитной девочке и как жена и наложница, встревоженные загадочными высказываниями, пытались вразумить странного юношу

Сейчас речь пойдет о госпоже Син и госпоже Ван, которые, выслушав госпожу Ю, поняли, что им не удастся уговорить Си-чунь отказаться от своего намерения.

– Видимо, желание Си-чунь стать монахиней связано с ее предыдущей жизнью и мы не в силах ее удержать, – произнесла госпожа Ван. – Как бы только люди не сочли неприличным, что девушка из такой семьи, как наша, уйдет в монастырь. Жена твоего старшего брата говорит, – продолжала госпожа Ван, обращаясь к Си-чунь, – что, разрешив тебе заниматься самоусовершенствованием, мы сделаем доброе дело. Но все же я советовала бы тебе не остригать волос. Если твое желание искренне, какое может иметь значение, острижены или не острижены у тебя волосы? Подумай сама, ведь Мяо-юй тоже не остригла волос. Я не представляю себе, как она могла дойти до того, чтобы с кем-то сбежать. Но если твое решение твердо, мы охотно будем считать дом, в котором ты живешь, твоею кельей, а твоих служанок – послушницами. Нужно только поговорить с ними. Если они захотят остаться при тебе, мы не выдадим их замуж, а если откажутся – придется позаботиться о них!

Слова госпожи Ван успокоили Си-чунь, она вытерла слезы и поблагодарила ее, а заодно поклонилась госпоже Син, Ли Вань, госпоже Ю и другим.

После этого госпожа Ван позвала служанок и спросила их, хотят ли они вместе со своей барышней стать монахинями.

– Как вам угодно, госпожа, – отвечала за всех Цай-пин.

Госпожа Ван поняла, что никто из служанок не жаждет быть послушницей, и задумалась, кого же дать Си-чунь. Си-жэнь, стоявшая позади Бао-юя, опасалась, как бы происходящий здесь разговор не взволновал его и не вызвал приступа болезни. Но против ее ожиданий, Бао-юй был совершенно спокоен и только вздохнул и тихо произнес:

– Да, поистине найти трудно!

Слова Бао-юя опечалили Си-жэнь. Бао-чай молчала, снова убедившись, что Бао-юй заблуждается, и украдкой уронила слезу.

Госпожа Ван между тем хотела опросить других служанок, но неожиданно Цзы-цзюань опустилась перед ней на колени и проговорила:

– Госпожа, вы только что разговаривали с девушками, состоящими при четвертой барышне! Что вы думаете с ними делать?

– Разве я могу насильно заставить их идти в монахини? – сказала госпожа Ван. – Все зависит от их собственного желания.

– Барышня захотела заниматься самоусовершенствованием сама, и никто из служанок не оказывал на нее влияния, – заметила Цзы-цзюань. – Я хочу кое-что сказать вам, госпожа, пусть другие служанки не сочтут это упреком по своему адресу, так как каждый поступает в соответствии со своим желанием. Я долго служила барышне Линь Дай-юй, и вы, госпожа, знаете, как она ко мне относилась. Доброта ее поистине простиралась выше гор, и я не знаю, как ее отблагодарить! Сейчас барышни Линь нет в живых, и я очень досадую, что в свое время не последовала за нею. Я не могла этого сделать, так как не успела отблагодарить своих господ за великие милости, которые я от них получала. Ныне, когда четвертая барышня решила заняться самоусовершенствованием, я прошу разрешить мне всю жизнь прислуживать ей. Если мне не откажут, я буду бесконечно счастлива!

Госпожа Син и госпожа Ван долго молчали. Бао-юю, которому снова напомнили о Дай-юй, стало невыразимо тяжело, и на глаза его навернулись слезы. Но как только его хотели спросить, каково его мнение, он расхохотался и воскликнул:

– Мне не следовало ничего говорить! Но так как матушка была настолько милостивой, что сделала Цзы-цзюань моей служанкой, я осмеливаюсь просить матушку разрешить ей поступить так, как она желает.

Госпожа Ван была удивлена словами сына.

– Прежде, когда твои сестры выходили замуж, ты убивался и рыдал, а сейчас, когда четвертая сестра собирается уходить в монахини, ты не только не убеждаешь ее отказаться от своего намерения, но еще и оправдываешь. Что с тобой сталось?