Сон в начале века

— Ты забыла, что ли? — обиженно спросила Светка вместо приветствия.

— Ты о том платье? — ответила Смиренина. — Нет, не забыла, я его оставлю тебе, мне оно велико...

— У меня сегодня день рождения! — сказала Светка и ввалилась в квартиру.

Смиренина и в самом деле забыла. У Светки с собой была бутылка шампанского. Они выпили шампанского, потом — джина с тоником, закусили орешками.

— Я тебя в ресторан приглашаю, — сказала Светка.

— В какой?

Светка назвала, Смиренина поморщилась.

— Я тебя приглашаю! — сказала Смиренина, переоделась, и они отправились.

Был уже вечер, после дневной оттепели подморозило: джин, смешавшись с шампанским, весело плескался внутри.

Официант запомнил Смиренину по прошлым ее посещениям — она бывала здесь еще со вторым мужем, потом с Гюнтером, — но взгляд его оказался недостаточно наметанным. В Смирениной он видел обыкновенную курочку, отношение было соответствующим — с подмигиванием, с улыбочками, — хотя в остальном обслуживал он хорошо.

В разгар их обильного ужина — они пили водку, — к столику подошел детина и полез к Светке с поцелуями. Светка начала отбиваться, а потом сопротивление прекратила: это был тот самый, вот-вот, тот самый прапорщик, теперь, правда, бывший.

Смиренину он не узнал, но, как выяснилось позже, лез к Светке, чтобы познакомить своих двоих новых друзей, находившихся в этом же ресторанном зале, со светкиной подругой, со Смирениной. Оба его новых друга, Алик и Рустам, на Смиренину запали.

Смиренина со Светкой, бывший прапорщик с Аликом и Рустамом, объединились и продолжили ужин вместе. Бывший прапорщик чувствовал себя не в своей тарелке, смотрел на Смиренину влюбленными глазами, пытался поговорить с ней о жизни, смеясь, подносил ко рту кулак, всем очень надоел.

При выходе из ресторана, при посадке в такси, от бывшего прапорщика избавились, поехали к Светке — у нее в холодильнике стояло еще две бутылки шампанского, потом — на Тверскую, к «Интуристу» — у Алика и Рустама там были дела, на пару минут.

Но путешествие растянулось во времени.

Во-первых, дома Светке стало плохо, и Смирениной, поднявшейся вместе со Светкой, пришлось метаться между ванной, где Светку выворачивало наизнанку, кухней, где светкина мать в возмущении швыряла в стену сковородкой, и комнатой, где светкина дочка сидела в кроватке и просила рассказать сказочку.

Во-вторых, у «Интуриста» Смирениной и Светке пришлось очень долго сидеть в машине: Алик и Рустам, присоединяясь к группке таких же, как они, молодых людей — в коротких, чуть дутых кожаных курточках, в брюках свободного покроя, свободно падающих на туфли с бахромой и кожаными кисточками, в группке — казалось, бесследно — растворились.

Смирениной хотелось спать, но отвозить Светку домой не хотелось. Она привалилась в уголок, задремала и просыпалась тогда, когда Светка просила прикурить или когда Светка матюками гнала от машины искателей кожи на час или на ночь.

Временами Смиренина поворачивала голову и смотрела в окошко: там, отделенная от их машины черным, непонятно как уцелевшим в самом центре города, осевшим сугробом, стояла другая машина, и в ней сидели два негра. «Гюнтер! — каждый раз думала Смиренина. — Гюнтер!»

Наконец Алик и Рустам появились, даже с цветами: извинение за то, что заставили себя ждать.

Они отправились к Смирениной. Светка хотела быть с Рустамом, но Рустам, так же, как и Алик, хотел быть со Смирениной, а Смиренина по-прежнему хотела спать. Чтобы не разбивать компанию, Смиренина решила побороть сонливость, почистила зубы, выпила джина с тоником.

Светка завидовала ее успеху у Алика и Рустама и поэтому почти силой завладела Аликом: у того был извиняющийся взгляд, когда он смотрел на Смиренину и Рустама из-под Светкиных грудей.

Смиренина и Рустам вышли в другую комнату, закрыли за собой дверь.

Штор на окнах уже не было, как не было никакого освещения, кроме яркой люстры.

— Погаси... — сказал Рустам.

Смиренина погасила, обняла его, нащупала молнию на брюках, расстегнула. Наклоняясь, она посмотрела на окно. «О, скоро утро! О!» — подумала и почти сказала Смиренина.

Душил Смиренину Алик: Рустам — уже светало — вышел якобы в туалет, тут же появился Алик, Смиренина подумала, что Алик пришел сменить Рустама, хотела было Алика прогнать, но Алик сразу схватил ее за горло.

Она задергалась, захрипела. Алик затолкал ее голову под подушку, продолжал душить там. Смиренина вцепилась в подушку зубами, потеряла сознание.

Непонятно, почему Алик, за пять минут до этого с легкостью, будто имел дело с голубем, умертвивший Светку, Смиренину недодушил, а оставил валяться на скомканных, мокрых простынях, почему не проверил, жива ли Смиренина или нет. Возможно, довершить начатое ему помешал Рустам, вошедший в комнату с большой сумкой, куда — на происходящее на постели даже не посмотрев, — торопливо начал запихивать смиренинское барахло. Сумка, кстати, тоже была смиренинская. Оба они спешили.