Сон в Нефритовом павильоне

Она взяла черпак, вошла в реку и напилась, обернулась к Лэй Тянь-фэну и хотела сказать, что, все, мол, в порядке, но тут почувствовала, что язык ее одеревенел и не может даже звука произнести. Она отбросила черпак и принялась бить себя в грудь, заливаясь горькими слезами и мыча что-то невразумительное. Хун знаками показала — пей, пей еще. Сунь зачерпнула воды еще раза два-три и — о, чудо! — снова стала слышать и радостно крикнула послушным языком:

— Когда в Ханчжоу я тащила вас на себе, мне тоже пришлось хлебнуть водицы, но эта куда вкуснее той.

Хун нахмурила брови и косо взглянула на своего ординарца.

— Я велел тебе пить воду, а не нести всякую ерунду! Сунь Сань спохватилась, что сболтнула лишнее, и быстро ушла. Воины как следует напились из опасной реки и благополучно переправились на другой берег. Никто не заболел, наоборот, многие ощутили в себе прилив новых сил.

Скоро войско подошло к Кипящей реке: вода в ней искрилась под лучами яркого солнца и бурлила, как кипяток. Над рекой клубился пар, даже приближаться к ней было страшно. Хун велела разбить стан и дождаться ночи. Когда стемнело, она вышла на берег и стала ждать. Вот водяные часы показали полночь — и река затихла и тут же покрылась льдом. Хун приказала не мешкая переходить реку.

Войско наконец одолело последнюю из пяти коварных рек! Все поздравляли друг друга с удачным исходом дела, прославляли мудрость полководца Хун Хунь-то. Но тайну удачи поняла одна Хун. Она знала, что Желтая река была сутью Воды, а Воду побеждает Земля. Железная река являла суть Железа, но Железо плавится под действием Огня. Персиковая река несла персиковый яд, а яд изгоняют ядом. Глухонемая река походила на игру судьбы: раз напьешься из нее — заболеешь, другой раз напьешься — исцелишься. Кипящая же река олицетворяла южный огонь, владыку дня; в полночь реку наполняли воды севера и на время покоряли воды юга. Лед заменял огонь, и реку можно было перейти, не замочив ног.

Тем временем Тосе, правитель страны Хунду, и его жена Маленькая бодисатва, прослышав, что на них движется многотысячное минское воинство, перепугались и обратились за подмогой к князю Босе, правителю земли Шаотай.

— Войско минов движется к Пятиречью. Как будем обороняться?

Босе, подняв сжатый кулак, в ответ:

— Чтоб их одолеть, мне одного кулака хватит! О какой обороне вы думаете?

— Глупости болтаешь! — прикрикнул Тосе. — Даю тебе три тысячи воинов, укрепи крепость Турачи и останови минов.

Босе кивнул и ушел.

Между тем войско Яна шло дальше и дальше. Однажды инспектор заметил высокую гору: деревья с вершины дотягивались до самого неба, а на маковке горы — одинокая крепость. Хун подозвала проводника узнать, что там такое. Проводник в ответ:

— Я здесь не бывал. Слышал только, что главная дорога идет мимо крепости под названием Турачи.

Хун обращается к Яну:

— Если Тосе расположил здесь засаду, то он сможет ударить нашему войску в тыл, поэтому, я считаю, мы должны сначала взять эту крепость.

— А как будем брать ее? — спрашивает Ян. — Станем у подножья горы на ночлег, а Ма Да и Дун Чу с пятитысячным отрядом пошлем на север от крепости. С рассветом, когда выйдем основными силами в путь, Тосе попытается напасть на нас сзади и застать врасплох. Крепость останется без охраны, и Ма Да и Дун Чу захватят ее.

Ян одобрил план. Войско расположилось привалом у горы, Ма Да и Дун Чу ушли со своим отрядом в засаду. Поутру загремели барабаны, и войско выступило в поход. Босе открыл ворота и поскакал по склону горы, крича:

— Эй, жалкий крысенок Ян! Ты осмелился приблизиться к пасти тигра! Сейчас поглядим, какой ты храбрый!

Хлестнув коня, он помчался вдогонку за войском минов. Хун без промедления перестроила отряд: передовой стал замыкающим, замыкающий — передовым, воины повернули коней и бросились навстречу варварам. Ян с начальниками отрядов наблюдал за сражением с возвышения. Босе своим черным лицом, тигриными глазами, медвежьим станом и всей повадкой напоминал необузданного дикого зверя ростом в десять чи. Держа в каждой руке по железной булаве, он с воплями мчался на минов.

— Да это не люди, а настоящие дьяволы! — проговорил Ян и приказал Лэй Тянь-фэну выйти на поединок с варваром. Подняв секиру, Лэй попытался нанести удар, но Босе, зажав булавы под мышкой, схватил ее левой рукой и начал оттягивать в сторону. Рассвирепевший Лэй, напрягаясь изо всех сил, потянул секиру к себе, но тут варвар отнял руку, и Лэй, потеряв равновесие, свалился с коня на землю.

— Ну и герой! — захохотал Босе. — На тебе мою булаву, попытай силенки еще раз!

И он швырнул булаву Лэю, — страшная дубина наполовину ушла в землю. Лэй ухватился за ручку и потащил, с огромным трудом выдернул булаву из земли, приподнял и тут же уронил — она весила много тысяч цзиней. Вконец раздосадованный, минский богатырь вскочил на коня и ускакал.

— Это не человек, — пробурчал Лэй, представ перед Яном, — он как тот легендарный герой, что опрокинул гору Шушань, или как знаменитый потомок чуского бавана,[238] что поднял зараз девять котлов!

А Босе кричит во все горло: