Сон в пламени

– Все равно иди.

Я встал и подошел к ее кровати. Она была бледна и в то же время сияла.

– У нас будет ребенок. Что ты об этом думаешь?

– Я думаю, что люблю тебя, и я очень счастлив. Она нахмурилась.

– Судя по голосу, тебя это не очень взволновало.

– Марис, не знаю, как положено выглядеть, когда обнаруживаешь, что станешь отцом. Наверное, я потрясен.

– Это лучше. Пожалуй, я тоже потрясена, но это же хорошо, верно? Прошлой ночью я так перепугалась. Подумала, что вот оно. Что пришел мой час. С ума сойти, как через двадцать четыре часа радуешься всей этой крови.

– Что сказал доктор?

– Что мне лучше бы пару недель полежать на спине. Это мне не понравилось – значит, мы не сможем пожениться, пока я отсюда не выйду.

– С этим можно подождать. Никто из нас никуда не денется.

Она взяла меня за руку и крепко сжала.

– Как мы его назовем? Я думаю об этом с тех пор, как мне сказали. Надеюсь, ты не возражаешь, но я не хочу называть ребенка ни Уокером, ни Марис. Не люблю, когда люди называют детей в честь себя.

– Согласен. А как тебе понравится Вальтер?

– Вальтер? Откуда ты взял это имя?

– Ниоткуда. Это шутка.

– «Вальтер Истерлинг» – звучит как жирный банкир. – Она снова сжала мне руку. – В этой больнице у меня взяли всевозможные анализы. Врачи ведут себя очень мило, но все время ко мне приходит кто-нибудь новый и берет новый анализ.

– Марис, извини, если я не очень хороший собеседник. Я вроде как окаменел. Это ты прошла через все эти муки, но, похоже, от ночевки в холле у меня все идет кругом.

– Понятно. Когда мне сказали, что ты там ночевал, мне захотелось выбежать и поцеловать тебя. Это было не нужно, но я рада, что ты так сделал.

Хотя накануне Марис провела адскую ночь, известие о ребенке так подняло ей дух, что она без умолку болтала, пока не выбилась из сил. Сначала это проявилось в ее глазах – я буквально видел, как что-то уходит из них, пока они не закрылись на долгую секунду.

– Пожалуй, мне надо поспать, дорогой.

– Да, конечно. Но тебе лучше?

– Я чувствую себя ужасно, но не волнуйся. У нас будет ребенок, Уокер. Ты знаешь, как я хотела этого. Я тебе не говорила, но однажды, еще с Люком, у меня была задержка, и я подумала, что забеременела. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой истерзанной. Когда цикл восстановился, я так обрадовалась, что заплакала. И потом мне всегда было стыдно своей радости, но теперь я знаю, что была права. Теперь все правильно, и я чувствую, что самое лучшее у нас только начинается. Это правда.

– Знаешь, это величайший комплимент.

– У нас будет хороший ребенок. Ты заслужил комплимент.

Я позвонил из телефонной будки рядом с больницей.

– Алло?

– Миссис Бенедикт? Это Уокер Истерлинг. Миссис Бенедикт, не могли бы вы поговорить со мной несколько минут? Это действительно чрезвычайно важно.

– Нет. Не знаю. После того что прошлый раз случилось с Лиллисом, я не хочу, чтобы вы снова приходили. Вы понимаете.

– Понимаю, все понимаю. Но мы можем встретиться в кафе. Миссис Бенедикт…

– Зачем нам говорить? Я все рассказала.

– Я хотел поговорить о Каспаре Бенедикте. Я кое-что разузнал о нем и хочу сообщить вам.

– Что именно?

– Пожалуйста, давайте встретимся. Я в пяти минутах от вас. Мы можем зайти в кафе напротив.

– Хорошо, но только на несколько минут. Я попрошу герра Лахнера посидеть с Лиллисом.

Она пришла в кафе в оранжевом домашнем платье и розовых шлепанцах. Официантка знала ее и, не спрашивая, принесла бокал белого вина.

Пока Элизабет пила, я внимательно рассматривал ее лицо, стараясь разглядеть женщину из моего сна о событиях сорокалетней давности. Некоторые люди сохраняют свою внешность на всю жизнь. Толстеют они или худеют, лицо остается с ними, как отпечатки пальцев. Жена Морица относилась к другой категории. Во сне она была худая, осунувшаяся после войны. С тех пор ее лицо раздобрело от картошки и хлеба – и белого вина в одиннадцать часов утра.

– Ну, что еще?

– Вы говорили, что Каспар Бенедикт обладал особой силой. Что вы имели в виду?

Она пила и кивала. Ее бокал уже на три четверти опустел, и она махнула рукой официантке – повторить.

– Я вам сказала, что я из Греции и видывала людей, обладающих особой силой. Хотите верьте, хотите нет, но я видела призраков, и одна женщина точно предсказала мое будущее по костям ягненка.

– Да, я помню. Если поверите, миссис Бенедикт, я бы хотел вам рассказать один мой сон. Он может напугать вас, но необходимо, чтобы вы его выслушали.

– Этот карлик, потом война, потом Лиллис – уже мало что может меня напугать. Рассказывайте.

– Хорошо. Во сне я военным эшелоном приехал из Франции на вокзал Вестбанхоф. Буро-зеленые вагоны набиты солдатами, возвращающимися с войны. Я выглядываю в окно, но не могу разглядеть вас и папу.

При этих словах Элизабет поджала губы. Я ожидал, она что-то скажет, но она лишь закрыла глаза и покачала головой.

– Можно продолжать? – Да.

– Я пытаюсь придумать, что скажу вам, если вы там, но голова пуста. Сегодня или когда там удастся лечь с вами в постель, я хочу сказать вам это. Я хочу сказать, как я возбужден от вида и… прикосновений, так что просто нет слов.

– Что еще?