Соната для сводного брата

Мне не нравилось, как мужчина напрягся и стал подходить ко мне по дуге. Так загоняют свою жертву хищники. Кожу закололо от потребности оказаться подальше отсюда. Дыхание уже не контролировалось, став поверхностным и частым. Мне удалось оказаться на ногах. Слишком слабых для побега. Чтобы прийти в себя закусила щеку и во рту разлился медный вкус крови.

— Тебе нужен урок.

— Ты меня пугаешь.

— Бояться стоит, — не стал успокаивать меня брат и оскалился, явив удлинившиеся зубы.

Глава 38

Внутри меня заворочалась вторая сущность. Ей пришлись не по нраву и мой страх и угрозы Фата.

— Пора взрослеть, — заявил мужчина перед тем, как броситься на меня. Его движение было таким стремительным, что едва ли кто-то другой успел бы отреагировать. Но не я. Тело понеслось прочь.

Знаю. Никогда нельзя бежать от хищника. Нужно либо сдаться на его милость, демонстрируя покорность или нападать. А я не умела. И не хотела учится этом сегодня.

— Стой! — прозвучало позади и столько азарта было в этом слове, что припустила я пуще прежнего.

Чуть глубже в лесу бежать стало сложнее. Ветви цеплялись за одежду и растрепавшиеся волосы. Запах страха смешался с ароматом крови из царапин.

Я перескочила через валежник, обогнула очередной куст и только чудом смогла ухватиться за ствол тонкого дерева, росшего на обрыве. Из-под стопы по круче скатилось несколько камней.

Вдали виднелся город. К нему текла мелководная речушка, вьющаяся глубоко внизу.

— Стой на месте, — голос брата показался чужим и враждебным.

— Не подходи! — взмолилась я. — Фат. Не надо.

Взмыленный, разгоряченный, он подступал ко мне, как к раненному зверьку, который грозит порвать силки.

— Ну, что ты… — он облизнулся и протянул мне ладонь. — Иди ко мне.

— Нет, — для верности мотнула головой.

— Хватит бегать…

Я встрепенулась, вспомнив, что он говорил то же самое в моем сне. Но только тогда его глаза не были расчерчены вертикальным зрачком раксаша.

— Ты… пугаешь меня, — отступать было некуда. Я зависла над крутым осыпающимся глиняным берегом.

— Может, так надо, — жестко ответил Фат и ухватил меня за плечо.

Без труда он подтянул меня к себе и придавил к стволу большого дерева. Его ладонь обернулась вокруг моей шеи, слегка сдавливая ее. Большой палец лениво поглаживал пульсирующую артерию. Ему не нужна была демонстрация власти. Достаточно было видеть его взгляд. В нем не осталось ничего знакомого. Мое бегство освободило охотника. И я стала добычей.

— Прошу… — проскулила я жалко.

— Тшшш, — усмехнулся раксаш — Тебя нужно научить простым правилам, детка. Нельзя дразнить мужчин. Ведь кто-то может взять то, что ему предложили.

Вторая когтистая ладонь скользнула по вырезу платья, легко вспарывая ткань.

— Нет.

Протест утонул в рычании. Хватка на горле стала крепче.

— Ты мне вызов бросить хочешь? — брат забавлялся моему бессилию.

— Фат…

— Закрой рот, детка. Сейчас не время.

— Однажды ты пожалеешь, — пообещала я, предчувствуя беду и не имея сил его предотвратить.

— Но ты раньше.

Он развернул меня лицом к стволу, впечатал в шероховатую кору и, чуть помедлив, вцепился зубами в кожу чуть выше лопатки. Глубоко. Слишком. Его пальцы почти перекрыли мне кислород. Перед глазами потемнело от ужаса, боли и унижения. Фат клеймил меня. Без нежности или в порыве страсти. Не для того, чтобы объявить своей или показать другим, что я занята. Он ставил мне метку в самом унизительном для высшего месте. Там, где ее носили продажные девки и изменницы.

Отпустил он меня сразу, как я стала оседать на землю. Оказавшись на коленях, уткнулась лбом в дерево и закашляла. Слезы катились по щекам. Воздух рвал легкие. Мир стал холоднее.

— Попроси меня закрыть рану, — глухо потребовал Фат и я осознала, что он не озаботился тем, чтобы запечатать укус. Теперь следы от зубов могут остаться навсегда. Как символ позора, которого я не заслужила. Если я не попрошу, то останусь изуродованной и нежелательной для каждого мужчины нашего вида. Кровь продолжала стекать по спине. Разорванная плоть пульсировала. А я поняла, что не стану ни о чем просить.

Вытерев лицо ладонью, я закинула руку назад и втерла слезы и слюну рану. Пальцы погрузились глубоко в развороченную мышцу.

— Дура, — выдохнул Фат и наклонился, чтобы выполнить просьбу, которая не прозвучала. — Закрою и затянется через месяц. Но до тех пор тебе придется пояснять каждому мужику, с которым ты будешь кувыркаться…

Он не договорил. Развернувшись, вмазала ему в челюсть. От неожиданности, мужчина завалился на задницу. Мне оставалось запрыгнуть на него и ударить еще несколько раз, пока раксаш не сбросил меня. Отскочив к самой кромке обрыва, я обернулась.

— Соната! — лицо покрытое моей и его кровью выглядело жутко.

— Не прощу, — выплюнула я и наконец разрешила себе сказать правду. — Никого не было. Ни одного мужчины. Но теперь это не имеет значения, верно?

— Соня… — его глаза сменили цвет на волчий.