Соната разбитых сердец

Однако жизнь научила Джакомо, что ни в чем нельзя быть уверенным. Бальби выбрал подходящую ночь для побега — накануне Дня Всех Святых, когда здание опустеет после заката. Полагаться на случай никак нельзя, так что план был продуман во всех деталях. Теперь оставалось лишь надеяться, что Бальби будет придерживаться договоренностей и выполнит обещание освободить его. В глубине души Джакомо шевелился червячок сомнения. С другой стороны, до этого Марино Бальби всегда держал свое слово, это был жизнерадостный и веселый монах, слабости которого не слишком сильно отличались от привычек Казановы, если учесть, что причиной его попадания в Пьомби стало то, что от него забеременели сразу три женщины. Данный факт в глазах Джакомо выглядел скорее заслугой, чем преступлением, но поскольку Венецией управляла кучка властолюбивых лицемеров, всегда готовых вводить запреты, вместо того чтобы защищать свободу граждан, удивляться было нечему.

Погруженный в свои мысли, Казанова считал часы, оставшиеся до вечера, как вдруг надзиратель объявил, что к нему пришел посетитель. Это стало для узника полнейшей неожиданностью: за долгие месяцы заключения никто не выразил желания увидеться с ним. Кто бы это мог быть?

Вскоре замок на двери камеры щелкнул, и перед Джакомо возникла статная фигура Альвизе IV Джованни Мочениго. Казанова уставился на него с удивлением и восхищением, поскольку тот был одним из самых могущественных и одновременно самых элегантных политических деятелей Венеции. Казалось, изысканность костюма придает Мочениго еще больший авторитет и надежность.

Безупречный белоснежный парик удивительным образом оттенял его глубокие черные глаза. На члене Совета десяти был мягкий элегантный камзол с аккуратными отворотами манжет, под которым виднелся великолепный шелковый жилет с золотыми пуговицами, украшенными драгоценными камнями. Чулки, также из шелка, и изящные туфли дополняли безукоризненный наряд.

Глядя на него, Джакомо невольно почувствовал зависть. Сам он сейчас больше походил на дикаря — лишенный всего, кроме ума и ловкости, при помощи которых он от всей души надеялся сегодня вечером сбежать из этого проклятого места. Альвизе IV Джованни Мочениго, похоже, не собирался терять время.

Коротко кивнув узнику, он, явно понимая, насколько велико любопытство его собеседника, сразу перешел к делу.

— Синьор Казанова, наверняка вы недоумеваете по поводу причин моего визита, и я вас понимаю. Прежде всего, вы должны знать, что я всегда был против вашего заключения, однако, к сожалению, не в моей власти было этому помешать.

Джакомо искренне удивился, услышав эти слова.

— В самом деле? Не так-то просто в это поверить, ваше сиятельство. Ваш род — самый могущественный во всей Венеции, и если даже вы не смогли помешать подобной несправедливости, значит, наша дорогая республика совсем в плачевном состоянии, — с горькой усмешкой отметил он.

— И вы еще можете шутить! Признаю, синьор Казанова, в смелости вам не откажешь. Но не о ваших ценных качествах я хотел бы поговорить сегодня. Я намерен поделиться с вами сведениями по одному вопросу, который сильно волнует меня и, возможно, касается вас больше, чем вы думаете.

Нежданный визит становился все более таинственным. Джакомо не терпелось разобраться, в чем дело.

— Выражайтесь яснее, пожалуйста.

— Я считаю, что Пьетро Гардзони вступил в сговор с Австрией с целью превратить Венецию в одну из провинций королевства Марии Терезии. Он намерен получить кресло дожа, о котором давно мечтает, и одновременно обеспечить правление, которое, по сути, позволит Австрии прибрать к рукам нашу республику без единого выстрела.

Казанова удивленно вытаращил глаза, но Мочениго продолжал:

— Что привело меня к подобным заключениям? Различные детали. В первую очередь, приезд в Венецию графини Маргарет фон Штайнберг некоторое время тому назад. Вы с ней знакомы, не так ли? Во-вторых, ваш арест. Таким образом Гардзони отвел от себя подозрения: обвинив вас в преступлении, которого вы никогда не совершали, он возглавил борьбу за нравственность и благопристойность — чем ваше поведение, дорогой мой Казанова, никогда не отличалось, — получив тем самым новых союзников и в то же время возможность продолжать обделывать свои дела без малейших помех. В-третьих, благодаря деньгам, которые получат наши купцы за продажу оружия и экипировки для австрийской армии — в этой связи должен сообщить вам, что в Европе разгорелась война, — Гардзони сможет дополнительно расширить свою сферу влияния. Вы отлично знаете, сколько голосов ему нужно, чтобы попытаться выиграть на следующих выборах дожа…

Казанова не удержался и перебил рассуждения своего собеседника:

— Хорошо, в Европе война. А что Венеция?

— Венеция благоразумно соблюдает нейтралитет. Однако, как я вам уже сказал, это не мешает ей вести торговлю с одной из воюющих сторон.