Соната разбитых сердец

— Безусловно. В общем, нельзя исключать того, что Гардзони приказал своим шпионам и гвардейцам разделаться с вами при первой возможности. На это я никак не могу повлиять. Однако я сделаю все, что в моих силах, чтобы ваш побег удался, чтобы о нем узнали все вокруг и чтобы однажды вы смогли вернуться в Венецию, это я вам обещаю.

— Вы сможете оставить первых лошадей в таверне «У колокольни» в Местре?

— Конечно.

— А вторых, вместе с кошельком с деньгами, на почтовой станции в Тревизо? Той, что у самых городских стен, на дороге Дель-Терральо?

— Хорошо.

— А что вы хотите взамен? Нет ничего на свете, чего я хотел бы больше, чем однажды вернуться в Венецию, но я хорошо понимаю, что не в порыве щедрости вы решили мне помочь. Слишком много раз я дорого платил за то, что верил в чью-нибудь бескорыстную дружбу.

Мочениго улыбнулся.

— То, что я намерен попросить у вас взамен, не должно показаться вам особенно неприятным.

— Вы так считаете? — Джакомо был склонен подозревать обратное.

— Вы должны будете найти графиню Маргарет фон Штайнберг. Насколько мне известно, она собирается уехать обратно в Тироль. Точнее говоря, в Больцано. Когда вы узнаете, где она, то отправитесь к ней и добьетесь, чтобы она призналась в плане, который они разработали вместе с Гардзони. Вот и все, что мне от вас нужно.

На лице Джакомо появилась горькая усмешка.

— Да, если послушать вас, то это совсем легко.

— Казанова, говорю вам прямо. Меня не интересует, каким образом вы получите ее признание. Можете пользоваться любыми своими талантами, хотя, откровенно говоря, это графиня с самого начала использовала вас самым бесчестным образом… — усмехнулся он. — В любом случае, согласитесь, сейчас за вас никто и гроша ломаного не даст. А с моей поддержкой вы снова станете героем Венеции. И со временем, если все пройдет как надо, сможете вернуться в родной город. Хочу, чтобы вы поняли одно: с этого момента вы поступаете на службу Светлейшей республики в качестве секретного агента. Ваше первое задание — сбежать из этой тюрьмы.

Джакомо задумался. В общем и целом это, конечно, было лучшее предложение, что он получал за последние пятнадцать месяцев. При этом, правда, полное неопределенности, начиная с самого побега. Мочениго не мог дать никаких гарантий успешного осуществления плана, однако он обещал значительно улучшить условия, в которых Джакомо окажется, если сумеет выбраться из тюрьмы. В конце концов, где еще ему взять лошадей и деньги? Кроме того, политик предлагает возможность вернуть себе доброе имя в глазах венецианцев, а также — что еще более ценно — однажды вернуться в родной городи, следовательно, попытаться разыскать Франческу. Если, конечно, она все еще здесь…

Казанова решился задать мучивший его вопрос.

— Ваше сиятельство, я хочу спросить… Вам известно, что стало с Франческой Эриццо?

— Простите, не понимаю…

— Девушка, которая была со мной в ночь моего ареста.

— Нет, честно говоря, Казанова, я ничего не знаю о ее судьбе. Но я могу постараться выяснить это, соблюдая необходимые меры предосторожности. Если вы согласитесь стать секретным агентом Венецианской республики, на что я искренне надеюсь, то мы с вами будем не только поддерживать переписку, но и встречаться — безусловно, за пределами нашего государства. Однажды, как я вам уже говорил, вы сможете вернуться в городи, возможно, найдете свою возлюбленную.

Это решило дело. Джакомо кивнул.

— Что ж, я согласен, — уверенно заявил он. — Я сделаю все, о чем вы просите. Но мне нужен какой-то документ, листок бумаги, подтверждающий мои полномочия.

— Вот письмо, оно уже готово. Всегда носите его с собой, и у вас не будет никаких проблем. Любые двери откроются перед вами.

Мочениго извлек из кармана конверт с печатью дожа и передал его Казанове. Джакомо взял его, сломал сургуч и открыл. Внутри оказался лист бумаги, содержавший всего пару строк, написанных красивым почерком:

То, что сделал предъявитель сего письма, сделано по моему поручению и во благо Светлейшей республики Венеции.

Франческо Лоредан, CXVI дож Венеции

Ниже стояла подпись дожа. Такой документ воистину бесценен! Джакомо аккуратно вернул листок в конверт и спрятал его в карман камзола, висевшего на кресле.

— Вы все продумали, не так ли? Ну, хорошо, — кивнул он. — Я согласен.

— Замечательно. Пожмем друг другу руки, чтобы скрепить договор?

Вместо ответа Джакомо протянул руку, и Мочениго энергично ее пожал, тем самым слегка укрепляя надежды Казановы.

— В таком случае, — подытожил член Совета десяти, — я покидаю вас и от всей души желаю удачи в деле, которое вас ждет.

Джакомо кивнул. Через мгновение Мочениго уже стучал в дверь камеры. Тюремщик открыл ее, и политик, бросив последний взгляд через плечо на узника, удалился.

Казанова продолжил ждать наступления вечера и появления Марино Бальби.

Глава 48 Побег