Соната разбитых сердец

При виде человека, появившегося на пороге трактира в богом забытой венгерской деревушке, Джакомо облегченно вздохнул: он до последнего не был уверен, что тот приедет. Прошло двенадцать дней с тех пор, как Казанова покинул Больцано, не имея никаких гарантий того, что политик действительно сдержит свое слово. Гонец, наверное, загнал лошадь, раз сумел передать его послание так быстро. Да и Мочениго явно решил поторопиться. Конечно, ставки в игре были высоки: от признания графини зависела судьба Венеции.

Трактир был заполнен дымом. Связки сушеных перцев свисали с потолка красными гроздьями. На огне жарились ароматные свиные рульки, на их хрустящей корочке потрескивали капельки кипящего жира. За стойкой стоял хозяин — широкоплечий детина, огромный, как башня.

Мочениго сел за стол, и служанка с пышным бюстом и игривой улыбкой тут же принесла два глиняных кувшина с темным пивом. Джакомо позволил себе задержаться взглядом на ее прелестях и с удовольствием заметил, что ей явно польстило его внимание.

Как только девушка вернулась за стойку к хозяину, Джакомо вытащил из кармана признание графини и передал его Мочениго.

— Здесь все, что вам нужно, чтобы прижать к стенке Гардзони.

— Похоже, эти листки жгут вам руки.

— Можно ли упрекнуть меня за это?

— Вовсе нет! Посмотрим, что там, — сказал Мочениго, развернул признание на солнечному свету, лившемся из окна, и погрузился в чтение.

— Оно на французском…

— Я вижу. И написано очень прямо, не оставляя места для сомнений… — Мочениго вернулся к листкам.

Прошло немало времени, прежде чем он вновь поднял взгляд на Джакомо.

— Замечательно, — наконец произнес он. — А что графиня?

— Сбежала.

— Этого можно было ожидать. Ну, в некотором смысле так даже лучше.

— Пожалуй, да, — кивнул Казанова. — Иначе я убил бы ее.

Мочениго посмотрел в глаза своему собеседнику и убедился, что тот не шутит.

— Франческа? — внезапно коротко спросил Джакомо.

Великий политик тяжело вздохнул.

— К сожалению, пока у меня нет вестей о ней. Ее отец уехал: говорят, печальное происшествие разбило ему сердце. И никто не знает, куда делась дочь.

Палаццо Эриццо пусто, но мы продолжаем поиски. Сейчас проверяем все монастыри Венеции: вполне возможно, что Франческа заперта в одном из них, под присмотром монахинь. И в любом случае обещаю вам что если она не покинула город, мы обязательно ее найдем, это только вопрос времени.

— Клянетесь мне в этом? — Джакомо уставился на Мочениго взглядом, не терпящим возражений.

— Клянусь. Даю вам слово.

— А что в остальном?

Мочениго кашлянул, словно желая сгладить возникшее напряжение.

— Как я уже говорил, имея в руках это признание, мы покончим с Пьетро Гадзони. А заодно и с его гигантской шпионской сетью. Венеция будет спасена, и все это благодаря вам. Безусловно, я позабочусь о том, чтобы восстановить дипломатические отношения с Австрией, после того как нам удастся разоблачить заговор. В конце концов, мы не можем позволить себе открытого столкновения с Марией Терезией. Особенно в свете текущей войны, в которой мы объявили нейтралитет.

— Полностью вас поддерживаю, особенно учитывая то, где я нашел приют.

— Подождите праздновать победу. Вы еще не знаете, о чем я собираюсь вас попросить.

— Мне стоит беспокоиться?

Мочениго ответил не сразу.

— Верите или нет, но все только и говорят о вас, — помедлив, произнес он. — Дня не проходит, чтобы кто-нибудь не рассказал о вашем побеге из Пьомби. И так по всей Европе, — политик вновь замолк, внимательно глядя на Джакомо. — Кстати говоря, борода вам идет, — заметил он.

— Я решил, что так меня сложнее узнать.

— Согласен.

— Но… О чем вы хотели меня попросить? — не выдержал Казанова.

— Я говорил об Австрии. Раскрытие заговора не означает, что мы должны стать врагами. Более того, в этой связи дож…

Его превосходительству стало лучше? — перебил его Джакомо.

— Да, кажется, что его болезнь отступает, к нашей общей радости, в последнее время он пошел на поправку.

— Замечательно. Продолжайте.

— Да. Итак… Ни в коем случае не умаляя ваших бесчисленных заслуг, необходимо все же подумать о том, как восстановить отношения с Австрией. Дож Франческо Лоредан недавно пообещал Марии Терезии, что вы выступите в качестве наблюдателя в одном очень важном деле.

— Как он мог дать такое обещание в текущих обстоятельствах?

— Мой дорогой Казанова, не будьте так наивны. Тот факт, что доказательства, необходимые для разоблачения попытки государственного переворота, оказались у нас в руках только сейчас, не помешал заранее предупредить императрицу, что заговор раскрыт. Кроме того, мы никогда в вас не сомневались и были уверены в том, что вы с блеском выполните задание. Дож совершил дальновидный шаг, предупредив императрицу о том, что скоро произойдет. Ну и Мария Терезия, будучи мудрой женщиной, не замедлила воспользоваться предложением мира. У Венеции нет времени на то, чтобы мстить, она не может себе этого позволить. Так что вот, я со всей возможной прямотой изложил вам причины моей просьбы.

— А в чем же она заключается?