Сонджу

– У нас с тобой разные ситуации. Мне нужно как-то содержать себя, – ответила Сонджу. Ей подумалось, что Мису, должно быть, думает: сначала измена, потом развод, теперь ещё и это. – На работе я узнаю больше об искусстве, политике, бизнесе и о том, как меняется мир. Это помогает мне понять, чего я хочу от жизни.

Мису отвела взгляд.

– Мису, посмотри на меня. На моей работе не происходит ничего неподобающего.

Но объяснять подробнее не было смысла. Глядя на профиль Мису, Сонджу подумала: вряд ли она когда-нибудь увидит её снова. Их дружба подошла к концу, и она не могла ничего с этим поделать. Похоже, оставалось только смириться.

Время от времени между мисс Им, Ёнги и Киджей возникал конфликт, поскольку они не только работали бок о бок целыми днями, но и жили в Зале. Сонджу понимала, что двадцать четыре часа находиться вместе – это нелёгкое испытание для любого человека. В тот день Киджа вошла в гостиную с подносом чая. Мисс Им взяла чашку и сказала Кидже, что клиенты снова хвалили их интересные блюда за обедом.

– Я сказала им, что у тебя настоящий талант.

Сонджу добавила:

– Я не устаю поражаться тому, как красиво ты оформляешь гарниры.

Киджа развернулась и вышла из комнаты.

Мисс Им бросила ей вслед:

– Было бы вежливо сказать «спасибо».

Киджа никак на это не отреагировала. С ней невозможно было завести светскую беседу, как бы мисс Им ни старалась.

Ёнги, с другой стороны, искренне хотела подружиться с кем-то своего возраста. Она бросала на Киджу осторожные взгляды, потом решалась приблизиться, но получала, как правило, всего несколько отрывистых слов в ответ. Вскоре она начала ходить за Киджей хвостом, задавая вопросы или предлагая помощь. По большей части Киджа сдерживала эмоции, пока однажды раздражение не накопилось до критической массы. Повернувшись к Ёнги, она угрожающе наклонилась вперёд и, сжав кулаки, зарычала на Ёнги:

– В чём твоя проблема? Мне омерзительны твои сентиментальность и беспардонное любопытство. Неужели ты не можешь хоть минуту посидеть спокойно? – скрестив руки на груди, она выплюнула: – Угомонись уже!

Глаза её горели яростью, и длинное лицо вытянулось ещё больше. Ёнги подняла на неё взгляд – и тут же расплакалась. Всхлипывая, она сказала:

– Я просто хотела узнать тебя получше! Мы могли бы стать друзьями. Почему ты такая злая?

Сонджу мягко увела Ёнги в сторону и сказала:

– Не говори пока с Киджей больше. Лучше говори со мной и мисс Им.

Как только Ёнги села в гостиной, мисс Им стала просить у неё:

– Расскажи госпоже Ё то, что рассказывала мне. О том, как твой отец оттащил твою мать за волосы в спальню и избил её, пока ты пряталась под домом. Как твоя мать кричала, а потом начала стонать.

Тут мисс Им искоса бросила взгляд на Сонджу, лукаво улыбнувшись. В ней присутствовала какая-то жестокая жилка, и Сонджу это не нравилось. К счастью, Ёнги не заметила многозначительной ухмылки мисс Им:

– Да, я думала, что отец убил её. Думала, следом он придёт и за мной. Какое-то время было тихо, так что я выбралась из-под дома и увидела, как мать выходит из комнаты вся в синяках. Но она улыбалась. Вскоре после этого отец покинул нас навсегда. Я была рада, что он ушёл, но моя мать плакала целыми днями.

Сонджу спросила:

– Сколько тебе было лет?

– Семь.

Сонджу и раньше замечала, что Ёнги часто пугалась чего-то, как будто преследуемая призраками прошлого, но сразу же смеялась над собственной реакцией. В чём-то Ёнги до сих пор оставалась тем невинным, сбитым с толку ребёнком, которым была в семь лет. Сонджу сказала себе: ей повезло работать со всеми этими женщинами. Она подумала о Мису.

Когда Сонджу приезжала в Сеул навестить мать осенью 1951 года, большинство горожан уже успели вернуться из эвакуации и продолжили жить, как раньше: отстраивали дома, ходили на работу, на учёбу, в гости к друзьям и родственникам, покупали вещи в магазинах и на рынках.