Сонет Серебряного века. Сборник стихов. В 2 томах. Том 2

У древних берегов пустынно тихих рек,
На голом выступе потухшего вулкана
Есть изваяние кумира-великана,—
Творенье грубое, как первобытный век.

Здесь некогда стоял без лука и колчана

С кремневым топором пещерный человек
И в диком творчестве огромный камень сек.
И высек из скалы урода-истукана.

И долго в ужасе лежал простертый ниц,

Молясь на мертвый лик, закатом обагренный.
И век за веком гас, как гаснет свет зарниц.

Вулкан ручьями лав спалил живые склоны.

И только истукан для мировых страниц
Остался навсегда – немой и непреклонный.

Пустыня

В пустыне солнечной, песком заметены,
Стоят, покорные тысячелетним думам,—
Старинный обелиск, изъеденный самумом,
И камни желтые разрушенной стены.

Недвижен тяжкий зной. А ночью с долгим шумом

Встает песчаный вихрь. Белеет лик луны.
Пустыня зыблется, вздымает валуны.
И спят развалины видением угрюмым.

Блуждает возле них голодный ягуар

И царственно взойдя на светлые ступени,
Ложится и следит отчетливые тени.

Молчит пустынный мир. И смотрит лунный шар

На пыль его надежд, на смерть его творений.
И думает о том,– как бледен он и стар.

Молчание

Кто видел раз, как с горной вышины
Срываются хрустальные обвалы,
Как в серебре заоблачной луны
Сверкает снег и спят гиганты-скалы;

Кто понял раз молитву тишины

И бурь тысячегласные хоралы, —
Тому отверзты вечности провалы,
Того пьянят божественные сны.

Зажжется тот бессмертною тоской.

И мглы долин с тревожностью людской
Повеют сном томительно напрасным.

Задумчивый, непонятый, один, —

Он будет жить молчанием вершин,
Молчанием великим и согласным.

Отчизна

Есть призрачность неведомых миров,
В людской душе неясно отраженных,
Есть марево исчезнувших веков
И вихри дней расцветших и сожженных.

И музыка невыразимых снов,

И боль, и скорбь, раздробленная в стонах,
Лишь вечного приподнятый покров,
Лучи небес в мгновенность превращенных...

И если мы скитаемся и ждем

С раскрытыми от ужаса глазами
И орошаем кровью и слезами
Пустыню тьмы, как благостным дождем, —
Мы ищем путь к отчизне, ставшей сном,
К родным дверям, давно забытым нами.

В зените

Звенит мой крик тоскливо-запоздалый.
Уже давно осыпались цветы.
Безмолвно ждет в зените полдень алый,
Как бы страшась преддверья пустоты.

Зову любовь... Святая, где же ты?

Как пилигрим, израненный о скалы,
Я дни влачу, поникший и усталый.
О, где же ты, источник чистоты?

Меня сожгла печаль неверных встреч...

Душа огни хотела уберечь,
Цвела тоской по женщине далекой.

И каждая мне тело отдала...

Но душу вдаль загадочно несла,
Томясь, как я, мечтою одинокой.

Из цикла «Белый дух»

2

Разгульный крик борьбы и разрушенья,

Зловещий лязг заржавленных оков,

Протяжный стон на пламени костров,