Сонеты

Шекспир воспользовался в этом стихотворении сравнением «глаза — звезды», которое было избитым уже в его время. Но он сумел ввести его в сонет таким образом, что заштампованность сравнения осталась скрытой для читателя — поэт начал стихотворение с рассуждения о том, что он не гадает, как было принято в то время, по звездам на небе; для него звездами являются глаза друга, и по ним он берется предсказывать:

…from thine eyes my knowledge I derive,
And, constant stars, in them I read such art
As truth and beauty shall together thrive…

Шекспир не всегда развертывает одно сравнение, как в только что приведенном примере. Иногда он щедро наполняет сонет десятком разных образов, выражающих одну и ту же мысль на все лады. В сонете 12 варьируется тема увядания — и посмотрите, сколько образов находит Шекспир:

When I do count the clock that tells the time.
And see the brave day sunk in hideous night;
When I behold the violet past prime,
And sable curls all silver’d o’er with white;
When lofty trees I see barren of leaves
Which erst from heat did canopy the herd.
And summer’s green all girded up in sheaves
Borne on the bier with white and bristly beard…

Шекспир бесконечно изобретателен в создании все новых сравнений и метафор. Многие из них принадлежат к возвышенному поэтическому стилю, тогда как другие удивляют своим прозаизмом и «низменностью». Примеры, которые мы привели, отвечают требованиям высокого стиля. Добавим, что даже эти примеры, воспринимаемые теперь как несколько выспренние, для эпохи Шекспира были сравнительно скромными. Поэт, соперничавший с ним в прославлении друга, отличался еще большей склонностью к поэтическим преувеличениям. Об этом свидетельствует сам Шекспир в сонетах 78–86.

My tongue-tied Muse in manners holds her still,
While comments of your praise, richly compiled,
Reserve their character with golden quill,
And precious phrase by all the Muses filed.

(Сонет 85)

Себя поэт сравнивает со скромной ладьей (saucy bark), а своего соперника — с большим кораблем (сонет 80), его стих несется на могучих парусах (the proud full sail of his great verse, сонет 86). Риторической приподнятости стихов соперника (strained touches [of] rhetoric) противопоставляются простые, безыскусные слова искренней дружбы (true plain words by thy true-telling friend, сонет 82).

Повторяем, простыми стихи Шекспира могли казаться только во времена господства высокопарности и изощренности поэтического стиля. Но он и в самом деле стремился уйти от чрезмерной приукрашенности, свойственной многим поэтическим произведениям той эпохи.

Поэты Возрождения любили идеализировать предмет своего поклонения. Типичный пример такой идеализации — стихотворение современника Шекспира, поэта Бартоломью Гриффина. В его цикле сонетов «Фидесса» (Fidessa) один сонет (39) посвящен воспеванию идеальной возлюбленной, которую поэт наделил всеми признаками красоты, считавшимися модными в то время. Во всяком случае, в стихах многих поэтов именно так было принято говорить о женской красоте. Привожу этот сонет целиком:

My lady’s hair is threads of beaten gold,
Her front the purest crystal eye hath seen,
Her eyes the brightest stars the heaven hold,
Her cheeks red roses such as seld have been;

Her pretty lips of red vermillion dye,
Her hand of ivory the purest white,
Her blush Aurora on the morning sky,
Her breast displays two silver fountains bright.

The spheres her voice, her grace the graces three:
Her body is the saint that I adore;
Her smiles and favours sweet as honey be;
Her feet fair Thetis praises evermore.

But ah, the worst and last is yet behind
For of a griffon[16] doth she bear the mind.