Соня Кривая

«Ужасы Варфоломеевской ночи буквально блекнут перед тем, что проделывают эти банды звероподобных людей.

В Омске они уже не могли удовлетворяться расстрелами: масса рабочих была потоплена ими в Иртыше…

В Челябинске пленным рабочим и крестьянам отрубали руки и пытали их, прежде чем предавать казни… Работников Советской власти живыми закапывали в землю.

Страшным мучениям подвергались рабочие-красноармейцы и советские работники в Златоусте.

Белый террор палачей трудового народа не знает границ…

Все чаще и чаще из мест, занятых чехословаками, проникают к нам сведения о недовольстве широких масс населения действиями новой власти, о нарастающем в этих местах революционном настроении.

…Среди челябинских рабочих настроение приподнятое, готовое в каждую минуту вылиться в восстание»[2].

В подполье

В этот воскресный день Соня Кривая должна была встретиться со Станиславом Рогозинским. Место встречи — базар. Поглядывая по сторонам, Соня медленно проходила вдоль рядов. Ветхий домашний скарб, старую одежду — все здесь можно было найти. Продуктов было мало, и цены на них — бешеные.

А вот и Станислав. С виду это была неожиданная встреча двух молодых людей.

— Получила важное сообщение. Необходимо где-то поговорить, — вполголоса сообщила Соня.

— Запомните имя, — держа ее под руку, ответил Станислав, — сапожник Иван Шмаков. Живет на углу Преображенской и Горшечных рядов. Приходите туда. Пароль: «Не подобьете ли каблук?» Отзыв: «Лихо танцуете». Там и поговорим обо всем.

Под вечер в сапожной мастерской состоялась встреча.

Станислав Рогозинский был один в тесной комнатке, куда провел ее сапожник. Он встал, пожал Соне руку.

Соня присела на табурет, открыла сумочку.

— Станислав Матвеевич, товарищи из Златоуста переслали нам директиву партии. Вот копия.

Волнуясь, Рогозинский взял у Сони лист.