Соня Сомова спасает Новый Год (СИ)

— Фомушка, — сладко пропела баронесса Финтифлюшкина и изящным жестом положила свою аккуратную ладошку на плечо возмущённого Плюшкина, — пожалуйста, сделай это ради меня. Всего на пару минуточек. Это дело высочайшей важности.

— Высочайшей? — недоверчиво переспросил Фома.

— Самой высочайшей, — подтвердила Глафира и улыбнулась.

— Ну, хорошо, — согласил Плюшкин, смущённо отводя взгляд. — Только ради тебя, Глафирушка. Идёмте за мной.

Он повёл баронессу и Соню куда-то внутрь здания. Они пошли по длинному плохо освещённому коридору. Для верности Фома прихватил с собой масляный светильник, чтобы никто не споткнулся по дороге. Тем более, что вскоре им пришлось спуститься куда-то этажом ниже. Здесь лестница вовсе не освещалась, и Соня едва не промахнулась мимо ступеньки.

Начальник тюрьмы привёл своих спутниц в каменное мрачное подземелье. И тут ощущение неуютности только усилилось. Соня впервые находилась в столь ужасающем месте. Королевская темница оказалась жутким местечком, и девочка даже порадовалась, что Чаки остался во дворце. Малыш мог здорово испугаться. Однако ей самой удалось собраться с духом и не поддаваться страху.

Меж тем Фома продолжал путь, который пролегал между рядов камер, где находились узники. Соня и подумать не могла, сколько людей томятся тут. И вполне вероятно, многие из них оказались здесь совершенно несправедливо.

Проходя мимо одной из решёток, девочка ненадолго остановилась. Её внимание привлёк красивый высокий мужчина с такими грустными глазами, каких Соня ещё никогда в жизни не видела. В это позднее время он почему-то не спал. И девочка решила аккуратно узнать у него, кто он такой и почему здесь очутился.

Немного оторвавшись от своих спутников, она осторожно приблизилась к металлическим прутьям.

— Здравствуйте, — сказала Соня.

— Доброй ночи, милая леди, — грустно отозвался мужчина. — Могу я узнать, что такая красивая девочка делает в столь неприятном заведении?

— Меня зовут Соня Сомова, — вежливо представилась она. — Я новая замкоуправляющая в Сиянии.

— Правда? — удивился мужчина. — Тогда вам нужно быть очень и очень осторожной. Вы ведь знаете, что случилось с предыдущей замкоуправляющей?

— Знаю. Именно поэтому я тут. Хочу поговорить с ней.

— Вот как?.. — протянул задумчиво мужчина. — Что ж, желаю удачи.

— А могу я узнать, кто вы?

— Я? — как бы удивился собеседник такому вопросу. — Сейчас уже никто.

— Как это «никто»? — совершенно не поняла его Соня. — Вы же вот стоите передо мной. Значит, вы есть. Значит, вы обязательно кто-то.

— Это философский вопрос, — вздохнул мужчина. — Раньше я был главным королевским поваром, а сейчас не знаю, кто я, потому что главным королевским поваром я быть уже перестал. А другого себя я пока не нашёл.

— Значит, вы — Потап? — обрадовалась девочка.

— Да, верно. А вы меня знаете?

— Конечно! Вас все знают и помнят! — заверила она.

— Это очень хорошо, — сказал Потап. — Если кого-то знают и помнят, значит, он ещё существует.

— Потап, — торопливо зашептала Соня, боясь, что её исчезновения сейчас заметят, или даже хуже того — она сама потеряет из виду Фому и Глафиру, — вы только не переживайте. Скоро Новый Год, и всё обязательно будет хорошо.

— Новый Год в этом году отменили. Так что ничего хорошего не будет, — снова вздохнул бывший главный королевский повар.

— Нет, не отменили, — настояла на своём девочка. — И я вам обещаю, что скоро произойдут изменения.

— Какие изменения?

— Пока не знаю, какие. Но обязательно хорошие.

— Ну, что ж. Буду ждать, — без особой надежды ответил повар. — Всё равно мне больше нечем тут заняться.

— Только не падайте духом, Потап! — пожелала ему на прощание Соня и поспешила нагнать баронессу и начальника тюрьмы, которые уже ушли далеко вперёд.

Через пару минут все втроём они оказались уже перед другой камерой, где находились двое заключённых — мужчина и женщина. Даже без объяснений Соня поняла, что это Благояр и Варвара.

Бывшую замкоуправительницу было легко узнать по её схожим чертам с дочерью: и Тия, и Варвара были темноволосыми и зеленоглазыми, обе хрупкие, и у обеих в лицах читалась мягкость и доброта. А бывшего садовника Соня узнала благодаря тому, что он до сих пор был одет в садовничий фартук с большими карманами. Лицо его поросло густой тёмной бородой, но глаза оставались ясными и светлыми. Они тоже лучились добротой и открытостью.

— Ну, вот, — сказал Фома. — Я вас привёл. Даю вам не больше пяти минут.

— Ох! Как же здесь душно! Умираю! — воскликнула вдруг баронесса и, к изумлению всех присутствующих, рухнула без чувств прямо в руки Плюшкину.

— Глафирушка! — тотчас запаниковал Фома, бледнея на глазах. — Ну, как же так? Как же так?! Очнись! Ох, что же делать?!

— А вы отнесите её к себе в кабинет, — тут же предложила Соня. — Возможно, ей просто нужно выпить воды или чаю. И она тут же придёт в себя.