Соня в царстве дива

„Как мне войти”- еще громче спрапшвает Соня.

„Как войти? А за каким вам туда делом, извольте-ка сперва сказать?”-

Соне очень не понравилось это замечание.

,,Ни на что не похоже - ворчит она, „как эти люди нынче стали разсуждать! не сладишь с ними: совсем из повиновенья вышли!"

А лакей, с радости должно быть, что огорошил Соню, опять за свое:

„А я просижу здесь и ныне и завтра и во веки веков".

„Но что же мне-то делать?'-

„А что угодно-“, говорит лакей, и заевистал.

„Нечего с ним толковать", говорит Соня, доведенная до отчаяния. „Он набитый дурак!" Пошла, сама отперла дверь и вошла.

Дверь отворялась прямо в большую кухню; в ней стоял дым коромыслом. Посреди кухни, на скамье о трех ножках, сидела сама пиковая княгиня и няньчилась с ребенком; кухарка, около печки, нагнувшись над огромной кострюлей, мешала в ней ложкой что-то, похожее на щи.

„Наложила же она в них луку и чесноку''', говорнт Соня про себя и расчихалась. И вправду иаложила! По всей

кухне стоял запах лука и чеснока; сама княгиня нет-нет, да и чихнет; а про ребенка что и говорить— ревет да чихает, чихает да ревет без умолку. Не чихали лишь двое: кухарка да огромная кошка, сидевшая у печки. И что за морда у этой кошки! широкая, преширокая,- будто скалится она до самых ушей.

„Скажите пожалуйста”, начала Соня довольно робко: она не знала, учтиво ли первой вступать в разговор, „отчего это у вас кошка так скалится?'

..Она сибирская кошка”; отвечает княгиня, „вот отчего. Свинья!...”- вдруг крикнула она так яростно, что Соня даже подпрыгнула и оторопела. Увидав, однако, что не ее, а ребенка она обозвала свиньей, Соня успокоилась и опять пустилась в разговор.

„Я не знала", говорит она, „что сибирския кошки скалятся. Если правду сказать, я даже совсем не знала, что кошки скалят зубьг”

„Как же, все умеют; все оне скалят зубьг', говорит княгиня.

„Скажите! А я, по правде, никогда этого не видывала и даже совсем не знала’, говорит Соня и рада, что завела разговор.

„Много ты знаешь! вот это так правда", сказала княгиня.

Это замечание не очеиь-то понравилось Соне, и она стала придумывать другой разговор. Пока она придумывала, кухарка, сняв с огня корчагу со щами, принялась кидать чем ни попало, в княгиню и ребенка: первою полетела кочерга, за нею блюда, тарелки, сковороды, горшки. А княгиня сидит себе,—ни слова, даже когда попадало в нее чем-нибудь. Ребенок же и без того так громко ревел, что никак нельзя было разобрать от боли он ревет, или так.

,.Ах, что это вы! Пожалуйста перестаньте, осторожнее!'. кричит Соня, отскакивая и бегая по кухне в ужасном страхе. „Вот, чуть меня не задели! Ведь эдак можно убить!" уговаривает она кухарку, увертываясь от горшка, который чуть не попал ей в нос. ..Велите ей перестать!" обратилась она, наконец, к княгине.

,.Не совался бы каждый в чужия дела и земля пошла бы шибче кружиться'-, заговорила хриплым голосом княгиня.

..Не знаю, что бы из этого вышло!" говорит Соня, радуюсь случаю выказать свою ученость. ,.Вы только представьте себе, что бы это было, если бы вдруг день перепутался с ночыо!.... Ведь земля, зиаете, в 24 часа обращается около своей оси.....”

„Отстань с твоими часами, счетами да разсчетами! Я чисел и цифр терпеть не могу”!

Тут княгиня занялась ребенком: качает его и напевает колыбельную песенку.

Споет стишок, и тряхнет ребенка, да так поддаст, что страшно глядеть. На втором стихе княгиия еще шибче стала тормошить и подкидывать вверх беднаго малютку; а он заливается, визжит, так что за его криком и воем Соня едва могла разслушать:

„И ревет-то злой ребенок

Только б досадить!

Дам тебе я, поросенок,

……………………………»

„На, можешь поняньчиться с ним, коли есть охота", пропев второй стих, сказала княгиня и швырнула ребенком, прямо в Соню. „А мне пора собираться к червонной крале". Сказала и проворно пошла к двери. Кухарка пустпла в нее сковородою, но промахнулась.

Соня, поймав ребенка кое-как на лету, сначала едва могла с ним справиться,такой он был неуклюжий,точно чурбан—со всех сторон торчат руки да ноги. Бедняжка пыхтел и фыркал ужасно; ёрзал у нея в руках: то свернется клубком, то вытянется доской, того и гляди выскользнет. Много было Соне хлопот удержать его на руках!

Наконец, она приловчилась-таки к нему, и, крепко забрав его в охапку, вышла с ним погулять.

,,Если не отнять у них этого ребенка, они уморят его непременно, мне надо спасти его от верной смерти!” сказала Соня вслух.

Ребенок словно хрюкнул. „Что это с ним?”- думает удивленная Соня, и с безпокойством вглядывается ему в лицо. Глядит, а сама думает: „странный у него, признаться, нос: будто не нос, а скорее рыльцо; и глаза что-то уж очень узки!...." Одним словом, ие понравилась Соне наружность ребенка, и даже взяло ее сомнение.