Сонька Золотая Ручка. История любви и предательств королевы воров

ЗНАМЕНИТАЯ ВОРОВКА СОНЬКА ЗОЛОТАЯ РУЧКА ОСУЖДЕНА НА ВОСЕМЬ ЛЕТ КАТОРЖНЫХ РАБОТ!

РОДНАЯ СЕСТРА ЗОЛОТОЙ РУЧКИ ОТБИЛА У НЕЕ ПЕРВОГО МУЖА!

ВЛЮБЛЕННЫЙ В СОНЬКУ ГОСПОДИН СТРЕЛЯЛ В БЫВШЕГО ЛЮБОВНИКА ВОРОВКИ ПРЯМО В ЗАЛЕ СУДА!

СОНЬКА ЗОЛОТАЯ РУЧКА НЕ ПРИЗНАЕТ СЕБЯ ВИНОВНОЙ!

СОНЬКА ЗОЛОТАЯ РУЧКА — САМАЯ НЕУЛОВИМАЯ ВОРОВКА В МИРЕ!

ЧИТАЙТЕ НАШУ ГАЗЕТУ, И ВЫ УЗНАЕТЕ. КТО ТАКАЯ СУРА ШЕЙНДЛЯ, СОНЯ ШКОЛЬНИК, РУБИНШТЕЙН, БРЕННЕР, БЛЮВШТЕЙН! А ЭТО ВСЕ ОНА — СОНЬКА ЗОЛОТАЯ РУЧКА!

СПЕШИТЕ ПРОЧИТАТЬ МАТЕРИАЛЫ ИЗ ЗАЛА СУДА ПРО САМУЮ ЗНАМЕНИТУЮ АФЕРИСТКУ В МИРЕ!

* * *

Железнодорожный состав с зарешеченными окнами мчался по бесконечным российским просторам, увозя в глухую даль людей, приговоренных к каторжным работам.

В вагоне, разбитом на клети, томились осужденные — на полках, на соломенных матрацах, некоторые просто сидели на полу. Среди осужденных — Сонька Золотая Ручка. Рядом с ней Мирра Грильштейн.

Расхаживали по проходу вооруженные конвоиры, раскачивался от быстрой езды вагон.

* * *

Ранним утром сеял мелкий холодный дождь. Заключенные, покинув железнодорожный состав, добирались до поселка каторжан пешим этапом. Их было не менее сотни, шли они в окружении двух десятков конвоиров, шли не спеша, тяжело. Просека, ведущая к месту поселения, была узкой, земля под ногами — неровной, жесткой, в корневищах.

Конвоиры для согревания и просто ради поднятия настроения подгоняли каторжан криками, щелканьем хлыстов, а упавших или обессиленных толкали в спины ударами прикладов.

Сонька в накинутой на плечи зябкой арестантской куртке шагала почти в самом конце процессии, смотрела себе под ноги, чтобы не споткнуться и не упасть. Руки ее, как и у всех остальных, были прочно схвачены наручниками. Туфельки, в которых она щеголяла на судебном процессе, разъехались, размякли, из них вылезали озябшие грязные пальцы. Рядом с ней устало толкалась Мирра Грильштейн. Иногда она бросала на подругу подбадривающие взгляды, улыбалась.

* * *

Поселок Иман представлял собой два десятка бараков, обнесенных невысоким забором, почерневших от времени и дождей. На двух сторожевых вышках под навесами маячили надзиратели, у каждого барака бегали на привязи могучие откормленные собаки.

Заключенных загнали на площадь между бараками, стали пинками и толчками выстраивать в длинную линию. Мирра с ухмылкой бросила Соньке:

— Была у нас веселая жизнь, теперь начинается самая веселая.

Сонька взглянула на нее, но ничего не ответила.

Когда построение было наконец закончено, из главного барака, украшенного самодельным гербом государства Российского, вышел высокий худой человек в шапке набекрень в сопровождении двух могучих женщин-надзирательниц. Он внимательно оглядел прибывших.

— Слушайте сюда, преступницы! — без вежливых предисловий начал мужчина. — Я — комендант поселка. Зовут меня Федоров Михаил Игнатьевич. А ежели по-простому — Игнатьич. Вас привезли сюда не для отдыха и развлечений, а для тяжелого труда. Вы много нагрешили на нашей и без того грешной земле, поэтому обязаны очистить свои души старательной и прилежной работой. Кто не пожелает такой очистки, к тому будут применяться самые суровые меры, вплоть до избиения плетьми. Исполнять эти меры будут стоящие рядом со мной дамы. Надежда и Вера. Хочу заметить, к ним в руки лучше не попадаться. Свою работу они выполняют по-настоящему! — Он снова оглядел прибывшее пополнение и в завершение разъяснил: — Работать будете на ближней отсюда мануфактуре господина Завьялова. Подъем в пять утра, отбой ровно в полночь.

Игнатьич развернулся и вместе с надзирательницами скрылся в бараке с гербом.

* * *

Заключенные-женщины с шумом, криками и драками отчаянно бузили в пустом бараке, норовя выбрать место потеплее и поуютнее. Каждой хотелось захватить место либо поближе к печке, либо к окну.

Сонька вошла в барак чуть ли не последней, остановилась на пороге и стала с некоторым недоумением и брезгливостью наблюдать за происходящим. Мирра находилась в самом центре потасовки, — она увидела подругу и замахала ей рукой:

— Сюда, Соня! Здесь еще одно место! Я держу!

Воровка, словно не слыша, облокотилась о дверь, на ее глаза навернулись слезы. Так она и стояла, не сводя глаз с несчастных женщин, боровшихся за место в грязном затхлом бараке. Рядом с ней наблюдал за происходящим молодой охранник.

Когда все более-менее улеглось. Мирра протолкалась к Соньке, зло спросила:

— Окаменела, что ли? Я звала! Держала место! Где будешь спать?

— Здесь, — кивнула на топчан возле самой двери.