Сонная реальность

Аника распаковала чемодан и попыталась открыть неаккуратно выкрашенное в белый цвет окно. Задвижки жалобно хрустнули, задребезжали тонкие стекла. Город просыпался, и Аника видела, как внизу проезжают редкие машины. Надеясь открыть окно, она изучила задвижки, но они были залиты краской, и открыть их ей так и не удалось. Аника села за стол и попыталась законспектировать свою первую встречу с клоном. Она записала его имя и замерла. Стандартные нормы заполнения не подходили. Она не знала, сколько ему лет. Не знала, как жили его предки и какую пользу он оказывает своему обществу.

Аника снова подошла к окну. Бессонная ночь нависала на веках, но о том, чтобы лечь спать, не могло быть и речи. Аника снова попыталась открыть окно и снова потерпела неудачу. Где-то запищал будильник, поставленный на семь утра. Аника нашла будильник в соседней комнате и долго не могла выключить. Но едва она справилась с будильником, как включился поставленный на таймер телевизор. Громыхнувшие голоса напугали, окончательно прогнав желание спать.

Показывали какой-то парад. Аника узнала площадь, которую видела из окна своей квартиры. Сейчас площадь была пуста, но на экране сотни людей толпились на каменной мостовой. Потом как-то внезапно картинка сменилась и начался прогноз погоды. Картинка показывала грозовой фронт, надвигающийся на острова Первой колонии. Да, именно Первой колонии – центральной и самой большой из всех других. О Городе клонов нигде не говорилось. Особенно когда начался новостной блок.

Аника завороженно смотрела на экран, где диктор рассказывал о планах колонии на предстоящий день. Первая колония просыпалась, готовилась к рабочему дню. Диктор – мужчина с большими залысинами – бегло рассказывал о минувшем дне. Был здесь и отчет о жизни других колоний – спешный, недостоверный, хотя бы потому, что Седьмая колония считалась просто большим городом, но отнюдь не столицей мира. Если верить диктору, то столица мира была здесь – в Первой колонии, в Городе клонов.

Аника слушала голос ведущего, наблюдая за нарезками новостных блоков из других колоний. Это были блики реального мира, но сейчас, пройдя цензуру, они выглядели незнакомыми для Аники. Она не могла узнать Седьмую колонию. Кто-то выкачал из картинки краски, превратив красоту в вычурность, изящество в снобизм, интеллект в чопорность. Все было каким-то неправильным. Аника знала, что виной всему цензура, но голос диктора был таким уверенным, что она невольно начинала верить ему. Верить в мрачную безнадежность своего мира.

* * *

Первый рабочий день. Согласно легенде Аника была социологом, переехавшим в Центральный сектор Первой колонии с окраины. Когда она была дома, то помнила всю россыпь островов Города клонов. Аника выучила историю каждого, заострив внимание на том, где выросла согласно легенде. Комитет придумал ей дом, имена родителей, номер репродукционного центра клонирования. Запомнить было несложно, но… Но сейчас Аника все это забыла. Информация перемешалась в голове, спуталась. Казалось, чужой город, чужой мир проникли в ее кровь и что-то изменили. И еще эти люди вокруг!

Первым был Луд Ваом, затем секретарь в приемной центрального архива – пожилая женщина со строгим взглядом и руками прачки, пара архивариусов, весь этот долгий бюрократический бардак… К концу дня десятки лиц слились в одно. Даже имена. Словно их разобрали на буквы и высыпали в общий ящик. Аника понимала, что чем больше начинает нервничать, тем больше делает ошибок, а чем больше делает ошибок, тем сильнее начинает нервничать. Это был замкнутый круг. И еще эти старые каменные помещения архива. Воображение оживало. Ведь здесь когда-то ходили выжившие.

Первые годы после начала Возрождения все тянулись на эти острова. Потом Первая колония обнищала, пришла в упадок. Сейсмологи обнаружили какой-то разлом, обещали землетрясения и катаклизмы, но… Аника тщетно пыталась вспомнить, сколько поколений назад это было. Она вообще забыла все даты, хотя сейчас они и не имели значения. Здесь все равно жизнь была какой-то другой. А клоны… В первый день Аника так и не смогла понять, что с ними не так. Что-то определенно было неправильным, но вот что? А может, не так было что-то с ней?

Женщина-клон по имени Наташа Рупник, которая работала уборщицей в старом архиве, где пыталась не потеряться Аника, много курила и без устали рассказывала о своей дочери и детях соседей. О муже она говорила мельком, да и то с ее слов Аника воспринимала его каким-то бесполым, скорее инструментом, рабочей силой, помогающим по хозяйству. Вся любовь, все чувства были сосредоточены на детях. Аника с трудом могла поддерживать этот разговор. Нет, она не чувствовала себя ущербной. Наоборот. В покинутом мире людей сводил комитет, помогал сделать выбор, но выбор был. Были чувства. Было желание. Да и дети появлялись на свет естественным путем. Здесь же…