Сонник Инверсанта

— Вот здесь-то и кроется один из фокусов перехода. То самое матрицирование, о котором мы говорили. — Павловский устало вздохнул. — Другими словами, копия не нужна, — сгодится первый встречный, кто сам изъявит готовность к перемещению. А дальше идет адаптационный процесс, в результате которого ты, наконец-то, дорисовываешь этот мир, как тебе хочется, а мир дорисовывает тебя. Процесс, разумеется, не самый гладкий, однако вполне результативный. Другое дело, что недруги двора об этих секретах тоже отлично наслышаны, — потому и начали на тебя заблаговременную охоту.

— На меня?

— На кого же еще? Одни из кожи вон лезли, чтобы тебя умертвить, другие по мере сил защищали. В том числе и я.

— Ты тоже меня защищал?

— А как же! Или ты всерьез поверил, что реальный Кандидат-Консул сгинул в нашем мире? Нет, конечно. Вернуть его не столь уж сложно, однако Зеркалами Перемещения ведаю я, и в нужный час господин Адмирал получил от меня тот ответ, который требовался для твоего спасения. Обнаружь они настоящего Консула в зазеркалье, и тебя бы без сомнения списали. Но чего не сделаешь для старого друга.

— Ты утаил от них истинное положение дел?

— Верно, утаил. Пусть, думаю, покуражится старый дружок. Все равно хуже не будет. — Дмитрий устало вздохнул. — Что же касается миров, то еще раз повторяю, их неисчислимое множество! Сплошной гороховый суп. Собственно, потому и появилась на свет идея дублеров. Сам посуди, если на подготовку подходящего актера иногда затрачивается не один год, то с помощью нашей аппаратуры…

— Можно выдергивать их одного за другим, как карасиков из пруда.

— Точно! И все они после скоропостижного матрицирования будут удовлетворять всем здешним требованиям. Народ принимает их за царствующих особ, совершает свои кровавые посягательства и на том успокаивается. Проходит еще неделька, и истинный Консул благополучно возвращается.

— Интересное кино! А как насчет морального аспекта?

— Смешной ты человек! Разве моральный аспект когда-либо присутствовал в политике государств? Моральный аспект — это щит, которым в нужный момент прикрываются господа ораторы. И даже не щит, а фиговый листок. А посему — в интересах нации…

— Началось! — толкнувшись от подлокотников, я вскочил. — Почему, как только заходит речь о больших подлостях, немедленно поминаются интересы нации?! Это что, аргумент всех времен и народов?

Палец Отсвета Дмитрия обличающе указал на меня.

— Оператор! — усмешливо прогудел Калистрат, — как есть Оператор. Боюсь, будет у нас с ним хлопот.

— Посмотрим… — миролюбиво произнес Павловский. — Но тебе, Петр, я все же хочу лишний раз напомнить о судьбе «Принцессы Софии». Этот мир — не погремушка, тут тоже живут люди и бегают во дворах дети. Так что ты уж бей, но аккуратно.

— Боишься, что пойду по следам грозного Сталина?

— Ну, Сталин тебе не указ, — ты и дальше пойти можешь. Тем более, что по большому счету, особых следов в истории усатый горец не оставил.

— Это как же? — Я озадаченно нахмурился.

— Да так. Еще один мировой миф, только и всего. Не хуже и не лучше десятка иных царей.

— А как же репрессии?

— Были, конечно, но у кого их не было? Сталин, Петруша, — один из многих. Подхватил романовскую эстафету, покуролесил три десятка лет и сгинул. А вот Николай и впрямь крепко наследил. И страну вверх тормашками поставил, и историю вспять повернул. Кстати говоря, — не только российскую.

Я покачал головой.

— Мда… Забавное у тебя получилось сравнение!

— Чем же оно забавно?

— Да тем, что Николай все свои войны проиграл, а Сталин, пусть жуткой ценой, но выиграл.

— А выиграл ли? — Дмитрий прищурился.

— Не знаю… — Я задумался. — Это, пожалуй, даже самый умный компьютер не рассудит. Как ни крути, счет не на тысячи идет, — на сотни миллионов.

— В том-то и закавыка! Дело императоров — не забывать о своих поданных. — Наставительно произнес Дмитрий. — А твой коллега из романовской династии от них отрекся. Самым вульгарным образом.

Разговор об императорах начинал меня слегка утомлять.

— Ладно, Бог с ними! Лучше скажи, можно ли мне поинтересоваться устройством твоей загадочной машины.

— Какой еще машины?

— Да той самой, что тасует людей по временным колодам?

— Ах, вон ты о чем! — Дмитрий улыбнулся. — Что ж, тебе сейчас все можно. Только это ведь, собственно, не машина, — всего-навсего система зеркал.

— Зеркал?

— Ну, да. Ты уже и сам, наверное, понял, что с оптическими фокусами в этом мире все обстоит намного сложнее. Тени, Отсветы, комплексные и плоские образы… — Мой собеседник сделал обтекаемое движение рукой, словно погладил некое невидимое животное. — Скажем, хочется тебе вместо яблока увидеть грушу, и именно так оно и случится. А нужно тебе будет вообразить неимоверной красоты девушку, и не сомневайся, первая же дурнушка окажется таковой.

Сухо сглотнув, я без сил опустился в кресло:

— Ты хочешь сказать, что Ангелина…

— Я ничего не хочу сказать! — быстро перебил меня Дмитрий. — Ничего, кроме того, что мы в состоянии выстраивать для себя здешние образы. Добавлю — вольно или невольно.