Сонник Таболкина

Широкая публика старалась поэтому всегда «толковать» сновидения и пользовалась при этом двумя существенно различными методами. Первый из этих методов рассматривает содержание сновидения как нечто целое и старается заменить его другими понятиями и в некоторых отношениях аналогичным содержанием. Это – символическое толкование сновидений; оно терпит крушение, разумеется, с самого начала о те сновидения, которые кажутся не только непонятными, но и спутанными и хаотическими. Примером такого метода служит толкование, которым воспользовался библейский Иосиф для сновидения Фараона. Семь тучных коров, после которых появилось семь тощих, пожравших первых, являются символическим замещением предсказания о семи голодных годах в Египте, которые проглотят весь тот избыток, который создадут сытые годы. Большинство искусственных сновидений, созданных поэтической фантазией, предназначено для такого символического толкования, так как они передают мысли поэта в замаскированном виде, приспособленном к известным особенностям наших сновидений [1] . Воззрение, будто сновидение интересуется преимущественно будущим, которое оно наперед может предвидеть, – остаток пророческой роли, приписывавшейся прежде сновидениям, – становится затем мотивом, который пробуждает символическое толкование изложить найденный смысл сновидения в будущем времени.

Как найти путь к этому символическому толкованию, на этот счет нельзя дать, разумеется, никаких определенных показаний. Успех зависит от остроумия, от непосредственной интуиции субъекта, и поэтому толкование сновидения при помощи символики вполне зависит от искусства, связанного, очевидно, с особым талантом [2] . Но такому толкованию совершенно противоречит другой метод. Метод этот может быть назван «расшифрованием», так как он рассматривает сновидение как своего рода условный шифр, в котором каждый знак при помощи составленного заранее ключа может быть заменен другим знаком общеизвестного значения и смысла. Мне снилось, например, письмо, вслед за ним похороны и т. д.: я смотрю в «сонник» и нахожу, что «письмо» означает досаду, «похороны» – «обручение» и т. д. В дальнейшем уже зависит от меня связать эти понятия

и, конечно, перенести их на будущее. Интересным вариантом этого расшифрования, который до некоторой степени исправляет его механичность, представляет собой сочинение Артемидора о толковании сновидений.

Здесь во внимание принимается не только содержание сновидения, но и личность, и жизненные условия самого грезящего, так что один и тот же элемент сновидения имеет иное значение для богача, женатого и оратора, чем для бедного, холостого и купца. Наиболее существенное в этом методе то, что толкование не обращается на все сновидение в целом, а на каждый элемент последнего в отдельности, как будто сновидение является конгломератом, в котором каждая часть обладает особым значением. К созданию этого метода послужили поводом, очевидно, бессвязные, сбивчивые сновидения [3] .

Для научного рассмотрения темы непригодность обоих популярных методов толкования сновидения, конечно, очевидна. Символический метод в применении своем чрезвычайно ограничен и не может претендовать на более или менее общее значение. В методе расшифрования все направлено к тому, чтобы «ключ», «сонник», был вполне надежным источником, а для этого, разумеется, нет никаких гарантий. Невольно возникает искушение согласиться с философами и психиатрами и вместе с ними отказаться от проблемы толкования сновидений как от призрачной и излишней задачи.

Я между тем придерживаюсь совершенно другого взгляда. Я имел возможность убедиться, что здесь снова перед нами один из тех нередких случаев, в которых чрезвычайно упорная народная вера ближе подошла к истине вещей, чем суждения современной науки. Я считаю своим долгом утверждать, что сновидение действительно имеет значение и что действительно возможен научный метод его толкования. К этому заключению я пришел следующим путем.