Сонное царство. Оружие смерти

— Ты сумасшедший! — Леггер посмотрел на холодный свет, пробивавшийся в просветы меж каменных стен. «И как это я дошел до такой жизни?» — подумал он, и ему стало до слез себя жалко. Сознание, что смерть его уже близка, превратилось в полную уверенность, каменной плитой давящей его душу.

— Что же тут безумного?! — почему–то вспылил Дорц. — Конечно, пуля тебя непременно найдет, но если постараться, ты ведь можешь оттянуть этот момент… К чему суетиться.

«Пошел ты на…», — подумал Леггер про себя. Во рту саднило от горечи.

— И почему это я должен непременно жариться в пустыне, прежде чем эта штуковина меня достанет?

— Думаю, тебе это покажется более интересным, нежели просто сидеть в Лос–Анджелесе и ждать, когда она разнесет твой черед.

— Очень в этом сомневаюсь… Ведь здесь, в этом городе, насколько я вижу, жизнь бьет ключом!

— Может, тебе и не придется ждать этой долбаной пули, — сердито бросил Дорц. — Может, еще раньше я тебя сам убью.

Леггер фыркнул.

— Ну вот видишь, я сразу же достиг состояния, при котором угрозы меня уже мало волнуют.

Дорцу с трудом удалось сдержать себя.

— Если поедешь со мной, — тихонько проговорил он, — может, еще и узнаешь, как действительно погиб твой отец.

— Видно и впрямь припекло тебя, что ты хочешь любой ценой проводить меня отсюда, — сказал Леггер. — Впервые сообщаешь мне повод, когда я уже почти привык к этому вашему туману, в котором блуждаю с тех самых пор, как приехал в Лос–Анджелес. Конспираторы чертовы!

— О'кей, ладно, — вздохнул Дорц. — Я расскажу тебе все, что знаю. Обещаю. Прекрасная продолжительная поездка в маленький заброшенный и покинутый всеми городок, что называется Борон… Для объяснения в пути времени будет предостаточно. Ну как, поедешь?

— Крутое предложеньице. Вместо того, чтобы умереть невежей, я погибну умницей.

— Это лучшее, что я могу тебе предложить, брат. «Лучшее — ты, недоносок, — подумал про себя Леггер. — И ради этого я должен буду сломать себе шею».

— Похоже, меня подставили… — сказал он вслух. Дорц только пожал плечами.

— Сам виноват, сидел бы себе преспокойно на своем ковчежце… так нет же, потянуло на риск…

Пыл Леггера заметно охладился, от всего, что он узнал, спирало дыхание. «Бремя страстей человеческих», — подумал он.

— Хорошо, я поеду с тобой.

— Вот и отлично, — Дорц откинулся на спинку сидения. — Сейчас я высажу тебя около того дома. Собирай, что посчитаешь необходимым забрать с собой — ну, шмотки может там и все остальное, — а как соберешься, сиди и жди, пока я за тобой не вернусь.

— А как же пуля?

— Мы уже будем в пути, прежде чем она сюда долетит.

Леггер молча кивнул, наблюдая за тем, как из–за линии горизонта выползает красное солнце. В доме горел свет. Желтые прямоугольники окон смотрели в чуть брезживший рассвет. Леггер заковылял по узкой тропе, когда Дорц уже разворачивался. У дверей он задержался, представляя себе невольно, какой же невероятный во всех отношениях бардак сейчас царит внутри этой хибары. Вываленное в грязи мясо, детский труп, эта девка Рэйчел… и почему это в жизни всегда так тяжело? Все равно что дышать, будучи заживо замурованным в кирпичную стенку. Повернув ручку, он распахнул входную дверь и быстрыми шагами прошел в гостиную.

В комнате уже воняло тухлятиной, Рэйчел была на кухне. Она завернула тело своего брата в простыню с кровати, сделав из трупа серый неопределенный кокон и положила его на стол. Она сидела рядом, положив руки на колени. «Интересно, — подумал в панике Леггер, — какова была ее первая реакция, когда, проснувшись, она увидела, что его, Леггера, давно и след простыл, а Бадди по рукоятку насажен на нож. Надо было нам что–то сделать с телом, а не бросать его вот так».

Подняв глаза, она увидела Леггера на пороге кухни. Глаза ее были сухими, но красными.

— Это ты убил его? — спросила она, совершенно лишенным каких–либо чувств тоном.

— Да, — начал Леггер. — Я…

— Ну и правильно. — Она отвернулась, ее образ отразился в оконном стекле. — Он ведь никогда не был счастлив.

Леггер прошел на кухню с непонятным желанием положить свою руку на ее столь хрупкое с виду плечико. Хотя, сделав первый шаг, он уже знал, что это не поможет. Встав рядом с Рэйчел, он увидел, что лицо мальчика виднеется из простыней. Выражение этого личика, олицетворяло вселенский покой и благолепие.

Теперь–то Леггер разглядел, что мальчик был прекрасен лицом, подобен темноволосому ангелу, в нем не было ни грамма той крысиной ненависти, присущей ему живому. И это после чудовищной боли и смертельного шока. Нет, это она сделала, понял Леггер. Разгладила черты лица своего брата… Своими невообразимыми талантами и способностями. Интересно, догадывается ли она сама об этом? Не сказав ни слова, он вышел из кухни, прошел через холл и вскоре оказался в спальне, сортируя содержимое холщовой сумки, привезенной им сюда из Города Прослушивания. Он ощутил, внезапно ощутил, что она смотрит на него с порога. Не поворачиваясь к ней, Леггер стал расстегивать свою рубашку.

— Он что, был единственным, что у тебя было? — вопрос был явно поставлен неуклюже.