Сонные глазки и пижама в лягушечку

По дороге домой вы без перерыва думаете о зубах Джорджа Вашингтона. Мать в детстве учила: когда человек запутался, перевозбудился или не может размышлять трезво, он должен взять перерыв и вспомнить что-нибудь из истории. Вы практиковали этот прием много раз, хотя из школьных уроков истории в памяти застряли только два факта: Великая Депрессия, о которой думать невыносимо, и зубы Джорджа Вашингтона.

Если образы героических челюстей и успокаивают мечущийся ум, то на манеру вождения это никак не влияет: вы едете, мягко говоря, в рваном темпе, то ускоряясь, то замедляясь. Газ – тормоз, газ – тормоз. Итальянская машина, возможно, и поняла бы такие колебания души, но для обстоятельного немецкого «порше» это серьезное испытание. Как бы не пришлось потом обращаться в мастерскую.

С одной стороны, не терпится поскорее попасть домой и узнать, что стряслось с Кью-Джо. С другой стороны, хочется дрейфовать медленными кругами, чтобы эмоциональные волны, поднятые Ларри Даймондом, снова и снова накатывали на сердце. Эти волны несут новые страхи и надежды, от них по телу гуляет странная щекотка, и вы продолжаете в рваном темпе: газ – тормоз, газ – тормоз. И думаете: «Будь отец нашей нации небрежным курильщиком, мог ли он случайно поджечь свои зубы?»

13:59

– Кью-Джо! Эй, Кью-Джо!

Не дождавшись ответа, вы отпираете дверь и заходите в ее квартиру. Сразу видно: кто-то здесь побывал. Всюду беспорядок, хотя и не такой безнадежный, как бывает после визита полиции или воров. Вы осторожно ходите из комнаты в комнату, по позвоночнику вверх-вниз ползет тревога.

– Кью-Джо!

Никто не отзывается. Квартира пуста.

Вы пытаетесь найти доказательства, что Кью-Джо заходила хотя бы на время. Ее цветастой шали в шкафу нет, сумки тоже нигде не видно. Не заметно ни свежекупленных продуктов (она редко приходит домой, не купив что-нибудь поесть), ни изменений в разложенных на столе картах Таро. Вы торопливо перебираете колоду и находите подделанную карту. Надо было спросить о ней Ларри Даймонда. Вы много о чем забыли его спросить.

Собрав с пола рассыпанные стебли сухого шпорника, вы вставляете их обратно в дешевую вазу рядом с диваном – и тут замечаете, что с телефона снята трубка. Тревога начинает ползать быстрее, хотя трубку, судя по всему, сбили случайно. Вы кладете ее на место и спешите в свою квартиру.

Здесь тоже кто-то побывал!

Доу-Джонс и Господи Иисусе! Вы в ужасе кидаетесь назад, в коридор, – и в дверях внезапно понимаете, в чем дело. Личность взломщика можно установить не столько по опрокинутой фруктовой вазе, вокруг которой рассыпаны кусочки яблока и апельсиновые корки, сколько по распахнутой дверце морозилки. Да, все ясно. Логика проста. В свое время в морозилке хранился запас бананового эскимо.

16:15

Разложив в ванной промокшие туфли, развесив плащ, убрав беспорядок, который оставил Андрэ, проверив автоответчик и наполнив бокал белым вином, вы в изнеможении садитесь на кровать. И думаете: что же дальше?

Три сообщения из четырех оставил, разумеется, Белфорд – он все это время метался по долине Напа, от одного дегустационного зала к другому, пытаясь настичь французского посланника, но тот все время опережал его на один шаг. Любимый высказывает предположение: вы не подходите к телефону и не оставляете сообщений на гостиничном автоответчике, потому что неустанно и, увы, безуспешно колесите по городу в поисках Андрэ. Он преисполнен благодарности за столь похвальное упорство и еще раз просит прощения, ибо давеча был чудовищно невосприимчив к ежемесячным физиолого-психологическим проявлениям женской слабости. Или что-то в этом роде, на языке бывшего дровосека..

О боже! Тоже мне любовник. Даже не помнит, что критические дни у его подруги были неделю назад.

Четвертое сообщение началось словами: «Привет, Пипи! Вчера зажигал в «Женском луче», такой класс! Почему ты не…» В этом месте вы нажали кнопку.

Ну хорошо. Отпейте вина. Расстегните платье (которое жмет в заднице). Соберитесь с мыслями (желательно без помощи деревянных жевалок Джорджа Вашингтона). И взвесьте все варианты.

Во-первых, надо съездить к Белфорду и посмотреть, нет ли там Андрэ. Хотя надежды мало: если бы маленький негодник нашел то, что искал, в квартире хозяина, он бы не полез к вам или Кью-Джо. Андрэ вообще вас недолюбливает – наверное, чувствует, что вы видите его насквозь и не верите басням о перерождении. Трудно предположить, куда эта тварь направится, что выберет объектом следующего налета. Теперь, когда дождик состриг серые патлы, обезьяна может рыскать повсюду без преград. По крайней мере следует позвонить Белфорду и сообщить, что его любимый зверь по-прежнему жив, здоров и вороват. Хотя, с другой стороны, Белфорд, получив такое известие, наверняка вылетит в Сиэтл ближайшим рейсом, что вам, по правде говоря, не очень-то улыбается.