Сообразительный мистер Ридер. Воскрешение отца Брауна

– Доктор Валантен отнесся к этому довольно странно. Доктор – вообще довольно странный человек. Выглядит он ярко, но как-то необычно, по-иностранному. Он молод, но носит бороду, стриженную квадратом, а лицо у него очень бледное, ужасно бледное… и ужасно серьезное. В глазах – постоянно какое-то напряжение, как будто он не хочет носить очки, хотя ему это нужно, или он испытывает головную боль от малейшей мысли. Но внешне он вполне привлекателен и одевается всегда очень строго: цилиндр, черный костюм, в петлице – маленькая красная розетка. Правда, держится он прохладно и даже высокомерно и имеет привычку пристально смотреть на собеседника, что очень сбивает с толку. Так вот, когда его обвинили в том, что он поменял фамилию, он сначала замер, уставился перед собой, точно сфинкс, а потом усмехнулся и сказал, что вот у американцев-де не бывает таких фамилий, которые можно менять. Тут-то полковника и проняло. Он раскричался на доктора, наговорил ему всяких грубостей, и по большей части из-за того, что доктор намеревается в будущем стать членом его семьи. Но, если честно, я бы все это не стал держать в памяти, если бы не несколько слов, случайно услышанных позже, утром в день убийства. Не хочется мне много об этом распространяться, потому что они не были предназначены для посторонних ушей, и узнай кто-нибудь, что я вам об этом рассказываю, меня могут назвать шпионом и, попросту говоря, обвинить в том, что я их специально подслушал. Когда мы с двумя братьями и собакой подходили к главным воротам, я услышал тихие голоса и понял, что это доктор Валантен и мисс Дрюс ненадолго уединились в тени дома, в тихом уголке за рядом цветущих растений. Они громко шептались, иногда чуть ли не переходя на сдавленный крик. Короче говоря, свидание влюбленных закончилось ссорой. Произносились такие слова, которые вообще-то не принято передавать посторонним, но в данных печальных обстоятельствах я не имею права об этом умолчать. Несколько раз они заговорили об убийстве. Девушка, кажется, умоляла его не убивать кого-то или говорила, что подстрекательство не должно стать поводом для убийства. Согласитесь, о таком не часто разговаривают с джентльменом, который заглянул на чашечку чая.

– А известно ли вам, – спросил священник, – сильно ли рассердился доктор Валантен после той ссоры секретаря с полковником? Я имею в виду, когда свидетели подписывали завещание.

– О, он был и вполовину не так зол, как секретарь, – ответил Фиеннс. – Когда завещание подписали, секретарь ушел оттуда злой как черт.

– А теперь, – сказал отец Браун, – давайте поговорим о самом завещании.

– Полковник был очень богатым человеком, и завещание его было серьезным делом. Тогда Трейл не стал нам рассказывать, какие изменения были внесены в него, но недавно, точнее, не далее как этим утром, я услышал, что большая часть денег, которая раньше должна была отойти сыну, теперь достанется дочери. Я ведь уже рассказывал вам, что Дрюс жутко злился на моего приятеля Дональда из-за его легкомысленного образа жизни.

– Вопрос метода заслонил вопрос мотива, – задумчиво заметил отец Браун. – Получается, что именно в то время смерть полковника была выгодна мисс Дрюс.

– Боже правый! Да как же вы можете такое говорить?! – вскричал Фиеннс, уставившись на священника округлившимися глазами. – Вы что, в самом деле, предполагаете, будто…

– Она собирается выйти замуж за доктора Валантена? – прервал его отец Браун.

– Кое-кто возражает против этого брака, – сказал его друг. – Но в семье Дрюсов его уважают. Он прекрасный хирург и предан своему делу.

– Настолько, что, навещая девушку, захватывает с собой хирургические инструменты? Он ведь должен был пользоваться каким-нибудь ланцетом, а попасть домой за это время он не мог.

Фиеннс вскочил и впился глазами в священника.

– Вы предполагаете, что он мог тем же ланцетом…

Отец Браун покачал головой.

– Все эти предположения пока голословны, – промолвил он. – Сейчас главное понять, не кто совершил это убийство и чем, а как оно было совершено. Подозреваемых достаточно, орудий убийства – хоть отбавляй: булавки, ножницы, ланцеты. Но как кто-то попал в беседку? Как туда могла проникнуть та же булавка?

Говоря, он внимательно глядел в потолок, но когда были произнесены последние слова, брови его вздернулись, точно он увидел там какую-то необычную муху.

– Хорошо, и что же делать? – поинтересовался молодой человек. – У вас ведь богатый опыт. Что бы вы посоветовали?

– Боюсь, что вряд ли сейчас я вам буду полезен, – вздохнув, ответил отец Браун. – Я ничего не могу советовать, не побывав на месте, не повидав людей. В данный момент можно лишь продолжать следствие. Насколько я понимаю, ваш друг из индийской полиции сейчас ведет собственное расследование. Надо бы мне съездить туда и справиться, как идут дела. Посмотреть, чего он, как частный сыщик, стоит. Вполне вероятно, что он уже раскопал что-нибудь новое.