Сообщество разума

Существует еще одно сходство интеллектуального и эмоционального развития: мы можем создавать интеллектуальные привязанности и стремимся думать так, как думают некоторые другие люди. Этими «интеллектуальными идеалами» могут быть родители, учителя и друзья, а также те, кого мы никогда не встречали, – например, писатели и даже вымышленные, легендарные герои. Полагаю, от образов того, как надо думать, мы зависим ничуть не меньше, чем от образов того, как надо чувствовать. Отчасти наши самые насущные воспоминания относятся к учителям, но не к тому, чему они учили. (В момент, когда моя рука выводит эти строки, мне кажется, что мой герой Уоррен Маккаллох смотрит на меня неодобрительно: ему не нравятся эти неофрейдистские идеи.) Любая затея может казаться эмоционально нейтральной, но не существует такого явления, как «чисто рациональное» действие. Всегда ситуация рассматривается и воспринимается через личный фокус. Даже ученым приходится делать такое допущение:

Уже достаточно доказательств или нужно подобрать больше?

Пора ли составлять унифрейм или надо накопить больше примеров?

Можно ли полагаться на старые теории или надо поверить в свежую гипотезу?

Должен ли я быть редукционистом или новатором?

На каждом шагу выбор, который мы делаем, зависит от того, кем мы стали. Наши науки, искусства и этика не возникают из безличных идеалов истины, красоты и добродетели; они частично суть отражение наших стремлений потакать образам, созданным в предыдущие годы (или опровергать их). То есть наши взрослые повадки проистекают из побуждений, настолько инфантильных, что мы бы, конечно, их осудили – не будь они трансформированы, замаскированы или, как сказал бы Фрейд, «сублимированы».

Глава 18 Размышление

Машины – с их неопровержимой логикой, их строгой точностью цифр, их совершенно точными наблюдениями, их абсолютным знанием математики – могли бы развить любую идею, сколь угодно простую изначально, и сделать какой-то вывод. Машины обладают идеальным воображением, то есть способностью создавать необходимое будущее из факта настоящего. Зато человек обладает воображением иного рода, нелогичным, блестящим мышлением, которое смутно провидит будущий результат, не ведая, почему все должно быть так, воображением, которое превосходит машинное в точности. Человек способен прийти к выводу быстрее, но машина всегда достигает результата постепенно – и ее вывод всегда верен. Человек движется мелкими и быстрыми шажками, машина же идет ровно и неотвратимо.

Джон В. Кэмпбелл

18.1. Должны ли машины быть логичными?

Что не так с прежними доводами, которые побуждали нас верить, будто машины, если они вообще научатся думать, будут мыслить с совершенной логикой? Нам говорили, что по своей природе машины обязаны действовать в соответствии с правилами. Нам также говорили, что машины могут делать только то, что им велят. Кроме того, мы слышали, что машины могут лишь обрабатывать числа и потому не способны работать с качествами или их аналогами.