Сообщество разума

Большинство машин, создаваемых людьми, перестают работать, когда ломаются их элементы. Разве не удивительно, что наши умы продолжают функционировать, внедряя в себя изменения? Им приходится это делать, ведь ум не в состоянии повесить на окно вывеску «Закрыто на ремонт». Но как мы продолжаем работать, когда некие жизненно важные элементы ума меняются или даже ликвидируются? Известно, что мозг способен трудиться вопреки травмам, когда погибает огромное количество клеток. Как возникла и действует столь надежная система? Вот несколько объяснений.

Дублирование. Можно спроектировать машину так, чтобы каждая ее функция реализовывалась несколькими дублирующими друг друга агентами. Если какой-либо агент отключается, вступает один из его дублеров. Машина, основанная на такой схеме дублирования, может быть удивительно надежной. Например, предположим, что каждая функция дублируется десятью агентами. Если некая авария уничтожит половину агентов этой машины, вероятность того, что какая-либо конкретная функция полностью исчезнет, равна шансу десяти подброшенных монет упасть одной стороной верх – меньше единицы на тысячу. У многих разделов человеческого разума действительно имеются дубликаты.

Самопочинка. Многие органы тела способны регенерировать, то есть восстанавливать фрагменты, потерянные вследствие травмы или болезни. Однако клетки мозга, как правило, лишены этой способности. Следовательно, регенерация не может являться залогом надежности мозга. Поневоле задумаешься, почему такой жизненно важный орган, как мозг, оказался менее способным к восстановлению «неисправных» фрагментов по сравнению с другими органами. Предположительно все объясняется тем, что простая замена отдельных агентов не поможет, если нельзя восстановить все налаженные связи между этими агентами. Поскольку именно сети агентов хранят в себе наше знание, замена отдельных элементов не восстанавливает утраченные функции.

Распределенные процессы. Можно сконструировать машину, в которой выполнение какой-либо функция не «привязано» к конкретному месту. Вместо того каждая функция «разворачивается» на весь диапазон местоположений, и в результате активность каждого элемента оказывает влияние сразу на несколько различных функций. В таком случае ликвидация какого-либо элемента не уничтожит функцию целиком, а лишь приведет к незначительным нарушениям в выполнении многих различных функций.

Аккумуляция. Я уверен, что все вышеописанные методы используются нашим мозгом. Но у нас также есть дополнительный источник надежности, который обеспечивает еще одно преимущество. Рассмотрим любую схему обучения, которая начинается с использования метода аккумуляции, когда каждый агент накапливает «семейство» субагентов, способных реализовывать цели этого агента несколькими способами. Позже, если какой-либо из этих субагентов выйдет из строя, их «руководитель» все равно сможет выполнять свою работу, поскольку другие субагенты продолжат делать то, что они делали раньше, пусть и немного иначе. Таким образом, накопление – простейшая разновидность обучения – обеспечивает запас прочности и универсализацию. Наши системы обучения могут создавать «центры разнообразия», где каждый агент располагает рядом альтернатив. Когда такой центр повреждается, последствия повреждения вряд ли начнут проявляться до тех пор, пока резервы системы не будут исчерпаны.

Глава 19 Слова и идеи

Еще не настолько я заплутал в лексикографии, чтобы забыть, что слова суть отпрыски земли, а вот предметы – отпрыски небес. Язык есть лишь инструмент познания, слова же являются всего-навсего признаками идей; но мне хочется, чтобы этот инструмент был менее подвержен тлену, а упомянутые признаки оставались неизменными, подобно предметам, которые обозначают.

Сэмюел Джонсон

19.1. Истоки намерений

Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа[27].

Святой Иоанн