Соперник Цезаря

Когда в темноте процессия достигла Города, ей навстречу стал сбегаться народ с факелами. То там, то здесь вспыхивали огни — весть, что Милон убил Публия Клодия, распространялась по Риму мгновенно.

Кто-то успел предупредить Фульвию, и, когда толпа достигла нового Клодиева дома на Палатине, двери были распахнуты, и Фульвия с распущенными волосами и в разорванной одежде кинулась навстречу носилкам. Она вопила, каталась по полу, выкрикивала что-то бессвязное. А может, и не слишком бессвязное — в ее воплях можно было отчетливо разобрать имена Цицерона, Милона и Помпея.

Народ все сходился. Уже все пространство перед домом было запружено, и даже на форуме собиралась толпа, как будто Клодий намеревался там выступать. Человек двадцать бегали по Риму с факелами и кричали, что ищут Милона, хотя нелепо было его искать в Городе, если еще накануне он из Города выехал.

Среди этого горя, похожего на всеобщее помешательство, один Клодий оставался невозмутим. Он лежал, перепачканный в дорожной пыли и крови, завернутый наскоро в чужую сенаторскую тогу, посреди своего огромного атрия с черными колоннами; и пламя факелов вспыхивало алым на фоне сверкающего мрамора. Огромный атрий был уже полностью забит людьми, и каждый норовил тронуть убитого за руку и заглянуть в лицо.

Акт V ПОЖАР

Картина I. На следующий день…

19 января 52 года до н. э

I

Утром со всех сторон на форум сбегались люди, толпа ярилась, рыдания перемежались проклятиями. Больше других суетился клиент убитого Гай Клодий. Он всем и каждому подтверждал, что Милоном убит Публий Клодий, потрясал кулаками, грозил расправой убийцам и требовал сжечь тело народного любимца не где-нибудь, а прямо здесь, на форуме! Пусть проклятые оптиматы увидят, что смерть Клодия им даром не пройдет! Месть! Месть!

— Месть! — подхватила толпа и ринулись в Гостилиеву курию, где столетиями заседал сенат Рима.

Второпях вытащили из курии деревянные скамьи и сложили костер подле. Из близлежащих домов снесли на форум все сколько-нибудь подходящее для огня — свое и чужое. Потом на руках принесли тело Клодия и водрузили на огромный костер. Он лежал под наклоном и, казалось, взирал на сошедший с ума Город с высоты, наблюдал за происходящим и торжествовал, наслаждаясь любовью толпы и своей властью над нею.

Костер подожгли с трех сторон, сухое дерево мгновенно вспыхнуло, огонь перекинулся на Гостилиеву курию. Никто даже не пытался ее тушить. Толпа как зачарованная смотрела на пылающее здание, кто-то даже принес амфору масла и плеснул на ступени.

Вместе с телом народного трибуна умирала в огне мятежа Республика.

II

Люди Милона ворвались в Альбанскую усадьбу Клодия на рассвете. Ключница только-только поднялась и резала хлеб, чтобы накормить домашних — рабов и свободных. Работы в этот зимний день предвиделось немного: женщины собирались шить из старых туник лоскутные одеяла, несколько человек должны были поправить упавшую изгородь на дальнем поле, остальным поручалось заняться починкой мотыг и плугов к предстоящему севу. Да еще с десяток бездельников оставались в доме, где заново штукатурили хозяйские покои.

И тут, как банда разбойников, налетели люди Милона. Управляющий и двое вольноотпущенников попытались встать у них на пути. Тибр во время наводнения остановить было бы легче. Вольноотпущенники тут же были убиты, а управляющий схвачен, связан и притащен на кухню в виде самом жалком. Следом неспешно вошел Милон. Женщины завизжали, но тут же смолкли, в ужасе зажимая ладонями рты.

— Где мальчишка Клодия? — спросил кандидат в консулы, усаживаясь на скамью, где обычно сиживали рабы за вечерней трапезой, жадно поглощая густую похлебку, сваренную из бобов вместе со стручками и заправленную оливковым маслом.

Управляющий трясся, как осенний лист.

— Так где мальчишка? — повторил Милон спокойным, почти равнодушным тоном.

— Не знаю, — наконец выдавил управляющий и покосился на кинжал, который Биррия накалял на огне. — Клянусь Юпитером, не знаю!

— А кто знает?

Управляющий беспомощно шлепнул губами. Но тут вновь глянул на светящийся красным кинжал и плаксиво выкрикнул:

— Галикор знает! Он прибежал вечером, сказал, что от господина, и сам спрятал куда-то мальчишку.

— Где этот Галикор?

— С другими рабами.

Милон дернул в сторону Биррии подбородком.

— Приведи Галикора.

Управляющего отпустили, и старик рухнул на пол мешком.

— Доминус, так ведь нельзя, — простонал он, утирая с разбитой губы кровь.

— Твой хозяин мертв, — злорадно ухмыльнулся Милон.

Управляющий заскулил.

Два раба Милона притащили Галикора. Тот даже не сопротивлялся, шел спокойно, зная, что вырваться и убежать не удастся.

— Где мальчишка? — спросил Милон.

— Какой мальчишка? — глядя в потолок, спросил Галикор.

Сверху, из спален прислуги донесся женский визг — это люди Милона добрались до двух хорошеньких служанок, что жили в усадьбе и присматривали за хозяйским сыном.

— Маленький Публий.

— Не знаю.

— Вытяните ему руку, — приказал Биррия рабам, что держали Галикора.