Соперник Византии

Ольга улыбнулась воспоминанию. Но тогда, почти двадцать лет назад, она была действительно красавицей. Да и звали ее Прекраса, особенно часто этим именем звал ее Игорь. А имя это было рождено вместе с ней, когда повитуха впервые взяла ее на руки. Так называли ее мать, отец и все в округе в детстве. Только когда ее посватали за Игоря, она по древнему обычаю получила имя отца - Хельга, ближайшего соратника Рюрика, тезки Олега (Хельга) Вещего. Отец, высокий стройный скандинав - вэринг (так называли пришельцев) женился на славянке из рода Гостомыслов, имеющей свой домен [9] в Выбутах и с пожалованными Рюриком землями, куда входили территории будущих городов Пльскова и Новогорода, составившие обширное северное княжество. Иностранцы величали ее королевой севера или рутов. Когда она думает об отце, то прежде вспоминает его высокую фигуру в полном военном снаряжении, величественно стоявшую на кургане у самого берега реки Великой, где была единственная удобная переправа, за которую каждый переходящий или переплывавший обязан был платить мыто [10] . В день набиралась приличная сумма, что позволяло справно вести обширное хозяйство. И потом, Рюрик прекрасно знал, кому из приближенных можно доверить этот рубеж на пути из варяг в греки. Эта фигура грозного рыцаря как бы воплощала в себе право и закон. И, может быть, так и стоять ему до скончания века, если бы не дворцовые раздоры в окружении Игоря, которые разразились после смерти Олега Вещего. Воеводы из скандинавов и киевские бояре разделились на два лагеря: одни склонялись к союзу с хазарами, другие с Византией. Игорь разрывался, не зная, чью сторону принять. И вообще он ненавидел войну, в нем не было той разнузданной лихости, бахвальства, чем отличалось его окружение. Он был полной противоположностью своего отца и, видимо, весь в мать, в спокойную, разумную и терпеливую Ефанду, сестру Олега Вещего. Окружение, видя нерешительность и промедление князя, который часто прикидывался больным, обратило внимание на отца Ольги, который при Вещем Олеге как бы отстранился от всех походов, но по воспоминаниям его соратников не уступал в храбрости и воинской доблести своему тезке. И вот Хельга-затворник был вновь призван в дружину с тем, чтобы возглавить войско. Именно тогда Ольга в последний раз увидела отца, отправившегося в поход на Константинополь. Таким образом, скандинавская партия победила. Это было время яростного противостояния Хазарии против Византии, когда были высланы из империи все иудеи, что открывали ворота городов, впуская орды арабов и получая за то плату живым товаром - рабами. В ответ Хазария разрушила церковь в Итили и казнила массу христиан. Киев принял сторону Хазарии, потому что Византия отказалась платить ежегодную дань, обязательную по договору 912 года Олега с византийским императором. Потерпев поражение от Византии, весь русский флот был сожжен греческим огнем, часть войска во главе с отцом ушла на Косожское море [11] , и там сложил свою голову Хельга-воевода, а часть войска с Игорем вернулась домой. Это был позор Руси, и многие не только из богатого сословия, но и бедная часть киевлян отвернулись от князя, оплакивая своих мужей и братьев. Поход был затеян в угоду хазарам, но когда остатки войск по Волге возвращались домой, те же хазары уничтожили их. Это было сверхпредательством. Два или три человека, что остались живы и долго находились в рабстве у буртасов, а эти волжские племена были под властью хазар, рассказали о случившемся.

Игорь возненавидел хазар, но под давлением варягов видимо, сговорившихся с ними, далеко ходить было не надо, гарнизон стоял в Киеве, вынужден был подчиняться Итилю, требующему непременной войны с Византией. И как в 944 году он был рад подписать мирный договор с Константинополем, который решил выдать контрибуцию и очередную дань русам.

Князь чувствовал, что вокруг него складывается тревожная обстановка, ибо даже собственная дружина роптала из-за задержки платы, скудной одежды и вооружения. Кто-то подогревал недовольство воинов, и он стал догадываться, кто. И не жадность, а необходимость заставила его вновь вернуться за данью, ибо больше нечем было пополнить определенную мзду хазарам. К тому времени почти все славянские племена платили дань хазарам. И часть дружины своей он отпустил, чтобы не слышать ропот воинов, завидовавших дружинникам Свенельда. Игоря больше всего страшили хазары, буйный и кровавый набег которых он хорошо помнил, а не заговор, который он чувствовал всем своим существом. Перед самым походом на древлян князь до утра проговорил с Ольгой.

- Прекраса, я кое-что сохранил от прошлого похода, но и это, видимо, придется отдать хазарам, - говорил князь, без конца наливая себе в серебряный кубок ромейского вина, - потому что им нужна была война, а не наш мирный договор с Византией. И я знаю, кто сговорился с хазарами, - это Свенельд.

- Не может быть, - возразила Ольга, - он же спас тебе жизнь!