Соперник Византии

Вятко рассказывал, что еще при нашествии хазар в княжение Игоря его ребенком забрали тюрки, служившие в хазарском войске, он оказался проворным мальчиком на побегушках у военачальника, а потом стал воином. Кожему же истязали за то, что, узнав в архонте купца, что скупал у него сыромятину, ударил его по морде. Кулаки у Кожемы как молоты. Всех пленников отправили куда-то, а его оставили в гарнизоне для расправы. «Я не мог его оставить там, потому и привел с собой, князь», - добавил Вятко.

Волок от одной реки к другой длился не более недели, по суходолу и протокам небольших рек. Этим занималась остальная часть дружины, привлекалось и местное население, особенно мужики, давно привязавшиеся к этому промыслу.

Асмуд и Святослав не дожидались груза и уже на Лавоти, пересев на лодии, устремились к озеру Ильмень, а там вверх по Волхову к Ладоге.

Куда пропали тихие, мягкие, с жирными звездами и распухшей от жары луной летние южные горячие ночи?

Север, чистые багряные рассветы, пронзающие тело, руки, грудь, лицо резкой свежестью или коварно пронизывающим туманом. Это преображало, перестраивало настроение и сам характер еще не осознанной деятельности. За многие годы отсутствия на родине Асмуд вновь ощутил это благодарное воздействие природы, где ему дышалось легко и свободно, будто вернулось время возрождения, от которого он когда-то бежал. «От чего бежал, Господи! От самого себя? - думал Асмуд, вглядываясь в рассветную красоту края. Леса, леса, перелески, озера, стаи уток, лебедей и другой птицы. - «Боже, нешто это то, от чего я бежал?» Он чувствовал утреннюю холодную студь, поеживался, но не уходил с кормы, принимая ее как нечто родное, давно знакомое и оттого желанное. Думалось... совсем как вчера, он, долговязый юноша, не любивший и не желавший заниматься воинским ремеслом, а сутки проводивший в чтении манускриптов, скандинавских и русских рун, в поисках ученых книг латинян и греков, мечтавший о далеких землях, умолял отца отпустить его с купцами-варягами, что отправлялись с товарами «в греки» и просил денег, чтобы ладья его была не хуже иных. Отец же, занятый строительством первой каменной крепости в Невограде, у которого и гроша ломаного невозможно было выпросить, смотрел на него с каким-то болезненным сочувствием, жалостью, как смотрят на урода, но однажды вдруг сорвал со своего плаща-корзно фибулу, подаренную королем русов Гаральдом, бросил ему в ладони, зная, что от этого сына, заумного, увлеченного звездами, пергаментами, не то что путного воина, но ничего разумного и достойного в ратном деле не получится. Так же он относился и к Игорю, сыну Рюрика, который был постарше Асмуда, но дружили они с самого детства. И хотя Олег понимал, что будущие правители Руси должны знать многое, и ничего не жалел на их обучение, однако главное - их старания в воинском деле были весьма посредственны и не отвечали желаниям Олега. Вот почему он решил разлучить их. Всю надежду на сохранение его воинских успехов по объединению славянских племен он тайно возлагал на младшего сына. И хотя Рюрик взял тяжкую клятву-рату у Олега, бывшего по сестре дядей Игорю, о сохранении и воспитании сына, может быть, конунг [13] Руси и не сдержал бы слова, если бы не гибель собственного второго сына Герраута в битве с уграми. Тогда Олег потерпел сокрушительное поражение, отступил с поля боя под натиском венгерской конницы и укрылся за стенами Киева. Но угры не стали штурмовать киевские стены, а потребовали дань. Что было терять Олегу, если он потерял собственную надежду - сына? Он отдал все золото, паволоки, припасы для того, чтобы угры покинули Русь, и надоумил их идти в Дакию и Паннонию, где они могли бы найти пристанище. Этот совет по достоинству оценил вождь угров Арпад, и венгеры стали надолго союзниками Киевской Руси, потому что они приобрели родину. Но тогда он даже не предполагал, как они спустя восемь лет помогут ему разорить казну ромеев и прибить свой щит на врата Царьграда.

А хазары? Вот кого люто возненавидел Олег. Особенно после того, как прознал коварство их правителей, рассчитанное на полное уничтожение Руси. Именно хазарские лазутчики подготовили нападение угров на Киевскую Русь. Дважды воюя на Кавказе в интересах Хазарии, каган уничтожал русских воинов уже при возвращении на родину. Но ненависть оказалась обоюдной. Как только Олег взял под свой щит северян, дулебов, древлян, уличей и тиверцев, что ранее платили дань хазарам, этот варяг сделался первым врагом Хазарии.

«Не эта ли змея клюнула его, - думал Асмуд, - ведь многие скандинавы ратовали за союз с хазарами, они не жалели русской крови, и им не нравился мирный договор с Византией, закрепивший мир на долгие годы. Змея жива и поныне, - как бы завершая свою мысль, размышлял Асмуд, вдыхая сырой холодный воздух бежавшего под кормой Волхова, - ну что ж, отец, скоро встретимся, завтра твой курган покажется за поворотом».